психологического удушья от того, что она живет с Эдгаром без Хэтклифа — от того, что у неё нет возможности свободно любить и быть любимой так, как ей это нравится), и в своём безумии она кусает и обливает слезами подушку или проявляет другие формы неистовства Tuberculinum, такие как неуправляемая страсть, за порывом которой следуют слабость и изнеможение. Автор не оставляет сомнений в том, что её безумие является результатом глубочайшей «меланхолии (которая ведет) даже к безумию» (Геринг). Духовно она настолько истерзана, что отдых и облегчение могут быть обретены ею только после смерти.
Следовательно, дилемма Tuberculinum состоит в том, чтобы иметь возможность выразить и осуществить как цивилизованные, так и примитивные стороны своей натуры. В основном, конфликт происходит на подсознательном уровне, и, если обстоятельства препятствуют, он выражается во вспышках раздражительности по малейшему поводу, меланхолии, беспокойстве и переменчивости настроений и поведения. Здесь мы снова встречаемся с образом клетки для птиц Монтеня: птицы (страсти) борются с прутьями клетки, представляющими сдержанность, утонченность, цивилизованность, и, в то же время, выпущенные на волю, они становятся неуправляемыми, разрушительными и опасными для здоровья человека, снова стремятся обрести систему и контроль.
Но гомеопатические лекарства направлены точно на этот подсознательный уровень. И препарат Tuberculinum, как и другие глубоко воздействующие нозоды, помогает человеку полностью излечиться, адресуя к нашим архетипическим конфликтам и помогая их разрешить.
Остаётся рассмотреть ещё два основных нозода — Carcinosin и Syphilinum. Хотя автор и не может дать такой широкой картины этих нозодов, как других препаратов, поскольку применяет их не так часто, но анализ нескольких пациентов, которым эти нозоды помогли, расширит наше понимание физических и психических характеристик их природы. Поэтому нижеприводимые описания служат лишь предварительными набросками, которые, возможно, внесут свой вклад в более полное психофизическое описание этих лекарств другими авторами в будущем.
SYPHILINUM
Это лекарство, известное также под названием Luesinum, было тщательно апробировано, а его физические симптомы хорошо документированы. Но его психическая картина страдает от недостатка идиосинкратических симптомов, и, к сожалению, эта пустота слишком часто заполняется моралистическими назиданиями.[35]
Сифилитический миазм, даже ещё больше, чем сикозный, страдает от того, что его идентифицируют с физическим или моральным наказанием. Не только сама болезнь рассматривается как наказание за половую распущенность, но и сам миазм — врожденная слабость или наследственная уязвимость — начинают рассматривать в том же свете, как если бы постыдность болезни продолжала оставаться и в носителях этого миазма и пациентах, которым требуется этот нозод.
Отсюда возникает картина буйной, жестокой и злобной, «кровавой» психики («Теперь дегенерат и уголовник и криминально безумный… — это сифилитик», — пишет Роберте. Ортега продолжает в том же духе: «Совершает акты терроризма; мстительность, ненависть, злобность, ярость, желание убивать и разрушать, презрение к другим, необузданная ревность… и т. д.»). Возможно, на появление такой картины повлияли психические симптомы неистовства, которые возникают на последней стадии болезни. Но каковы бы ни были причины, трезвая реальность такова, что при испытаниях Syphilinum врачи не упоминают ни о каких подобных предосудительных состояниях (хотя, как и в случае с любыми полихрестами, имеются некоторые нежелательные черты, такие как «злой, раздражительный, сварливый… страх сойти с ума» (Геринг); «неистовствует, когда ему противоречат… сильное желание пить алкоголь в любой форме» (Аллен), и уже окончательно можно отложить в сторону этот миф после того, как стало ясно, что сифилисный миазм разрушает морально, а также ослабляет физически в тех случаях, когда картина нозода несёт в себе ту же самую стигму.
Одним ярко выраженным случаем, когда требовался Syphilinum, была очаровательная девятилетняя девочка — любящая, отзывчивая и готовая угодить, — которая родилась с двумя мочеточниками, отходящими от правой почки. В результате она страдала хроническими заболеваниями, инфекционными болезнями мочевого пузыря и циститами, которые соответствовали острым формам Pulsatilla и Cantharis, а иногда Phosphorus на хроническом конституциональном уровне, но вспышки болезни всё время возвращались до тех пор, пока ей наконец не был прописан Syphilinum 200X регулярно, но после частых перерывов.
Этот нозод был выбран, исходя из широко распространенного убеждения, что сифилисный миазм лежит в основе любого врожденного структурного дефекта или деформации органов, зубов, костей. У пациента может быть раздвоенный подбородок или заячья губа. Имеются «небольшие лунообразные расщепления в верхних резцах, которые чрезмерно раздвинуты, уменьшены в своих размерах или расходятся на концах; зубы гниют на концах возле десен и отламываются» (Геринг); существует «асимметрия различных органов: один глаз ниже, чем другой, одно ухо больше, чем другое… или выше, чем другое» (Уилет); «неодинаковые зрачки и косоглазие» (Аллен). У женщин может быть только один яичник и фаллопиева труба, у мужчин может быть только одно опущенное яичко, ребенок рождается с деформированными пальцами или стопами и т. д. Роберте доказывает (что несколько спорно), что «Syphilinum — это единственный миазм, который фактически разрушает живую ткань». Иногда ребенок типа Syphilinum, который выглядит несколько отсталым и особенным, с большой странной формы головой и маленькими глазами, по существу является развитым не по годам.
Уилер предлагает наблюдения Ванье: «Дети с отдаленной сифилисной наследственностью страдают нарушениями психического равновесия. О Luesinum стоит думать не только для медлительных и отсталых детей, но также и для некоторых преждевременно развитых детей.
Следовательно, ребенок типа Syphilinum может отставать в развитии речи и медленно учиться ходить или, с другой стороны, может быть необычайно способным, но (опять мы пришли к этому же) проявляет нарушенные, ненормальные черты в поведении, такие как жестокость по отношению к другим детям… (и взрослым) с определенными артистическими способностями, выказывают болезненные тенденции в своих работах» (сравните с Mercurius solubilis).
Единственным другим физическим симптомом девочки были случайные «растущие боли» в ногах по ночам (у Syphilinum бывают «ночные боли в большой берцовой кости; ноющие боли в конечностях, похожие на растущие боли», Геринг), но у неё был один очень яркий психический симптом. Она была ребенком разведенных родителей, сильно привязанным к своему дому и к матери, и, когда ей приходилось разлучаться с ними, её ощущение небезопасности выражалось в том, что она судорожно начинала стирать своё нижнее белье, носки и рубашки. Эта яркая черта казалась схожей с известным симптомом Syphilinum «всегда моет руки» (Аллен) и явилась новым подтверждением правильности выбора лекарства.
В общем, пациент Syphilinum может иметь небольшие причудливые страхи и может быть привязанным ко множеству незначительных и навязчивых ритуалов: считать шпалы, припаркованные машины или сколько нужно сделать шагов, чтобы сойти с тротуара на проезжую часть дороги, избегая трещин в тротуаре, потому что это плохая примета и т. п. Один пациент с повторяющимися глазными инфекциями был вылечен Syphilinum. Он проводил каждое воскресенье, обязательно подготавливая подробные списки для выполнения всего необходимого на следующей неделе (у этого нозода имеются многочисленные глазные симптомы, начиная с острых форм офтальмии новорожденных до конъюнктивитов, иритов, кератитов и др.).
Совершенно другим типом одержимости было поведение адвоката (который был в основном Lycopodium), испытывающего ревматическую жесткость, неподвижность в ногах и слабую рвущую боль (боли Syphilinum могут быть какие угодно, но не слабые: «жжёт, как огонь… мучительный артрит… как будто кто-то пилит кости тупой пилой», Геринг). Его психическими симптомами были слабая короткая память и забывание имен, в то время как он прекрасно помнил всё, что учил в прошлом, а также особая неуверенность Lycopodium, которая не связана с интеллектуальной областью (в ней он по праву чувствует уверенность), но отражает его собственное отстранение от своих чувств или нехватку настоящей
