вторжением:
— Ну, наконец-то! Наконец я в городе Раскопане!
Никто в семье не смутился его вторжением, в этой стране к вторжениям было не привыкать. Просто ему разъяснили, что это никакое не Раскопане, это даже не Закопане, потому что Закопане в Польше, а здесь другая страна. На это субъект возразил, что Закопане не только в Польше, и он лично во многих из них побывал. Закопало его еще в войну, в городе Киеве, в собственном доме. Дом разбомбили — вот вам и Закопане. А ему без дома невозможно, потому что он — домовой.
Он стал рассказывать о Закопанях, в которых ему довелось побывать: о минском, варшавском, берлинском. И даже римском и карфагенском, из Древних веков, потому что все развалины связаны между собой во времени и в пространстве.
— Как интересно! — вздохнул дедушка. Ему было до того интересно, что у него сразу прошла бессонница, и, уже засыпая, он пробормотал:
— Давайте все вместе пойдем искать Раскопане…
— Пойдемте! Пойдемте скорей! — закричал мальчик Буба. И посмотрел на бабушку. Бабушка посмотрела на маму, мама — на папу, а папа сказал:
— Никуда мы не пойдем. — Тут он стал еще быстрее чистить оружие. — Мы останемся здесь и будем защищать наше Закопане. Потому что это наше Закопане, и мы его не променяем на тысячи чужих Раскопань.
Шарикообразный домовой стал кататься от смеха из угла в угол, но вдруг оказалось, что катается он не от смеха, а от возмущения.
— Теперь я понимаю, почему у нас закапывают лучше, чем раскапывают, — заговорил он так, как говорил бы у себя дома. — Каждый дорожит своим Закопане, а на Раскопане ему наплевать. Поэтому, — продолжал он кататься по комнате, можно даже сказать, нагло кататься по комнате, с опаской поглядывая на вычищенное оружие, — поэтому у нас закопанных намного больше, чем раскопанных, а будет еще больше, это я вам точно говорю!
ВНУТРЕННЯЯ СЕКРЕЦИЯ
Наконец и до меня добрались: я стал стратегическим секретным объектом.
Внешне я остался такой, как был, каждый желающий может меня потрогать. Но внутренние мои органы засекречены, теперь они проходят по ведомству внутренних дел. Точнее, внутренние мои дела проходят по ведомству органов.
Ведомство — нехорошее слово. В основе его два значения — знать и управлять, и оно обычно предпочитает второе значение. Ведает в смысле управления, поэтому в смысле знаний не ведает, что творит.
И вот прихожу я к врачу. А врач глаза отводит. «У вас, — говорит, — свинка. Или ветрянка».
Раньше были засекречены только мои мозги. Что я думаю, например, о нашем развитом социализме и не считаю ли, что у нас не те люди стоят у руля и не те сидят там, где сидеть положено. Я эти секреты если и выделял, то лишь в той мере, в какой каждый организм выделяет секреты (смотри об этом в медицинской энциклопедии). Теперь же мои мозги рассекретили, зато засекретили щитовидную железу, лейкоциты в крови и что-то в моче — что именно, это уже секреты моего организма.
Медицину тоже можно понять: она лечит не от себя, а от государства. А в тех условиях, когда государство не гарантирует гражданину личную безопасность, повышается роль государственной безопасности от каждого отдельно взятого гражданина.
И вот в интересах этой государственной безопасности достает мой доктор справочник, в котором точно записано, что от чего лечить: цистит от мастита, колит от радикулита. Скосил я глаза — у меня природное косоглазие — и вычитываю, вычитываю, чтобы как-то свести концы с концами и не отдать концы, которые мне еще в жизни понадобятся. Как говорит мой приятель, которому медведь на ухо наступил (у него медведь — сокращенно «медицинское ведомство»), с этим медведем нужно держать ухо востро, и не только ухо, а все остальные органы.
Вот так — повычитывал я, что от чего лечить, теперь мне не страшны никакие болезни. Кроме, конечно, косоглазия.
Жизнь такая: приходится смотреть вкось.
ТЕХНОЛОГИЯ ОСТОРОЖНОСТИ
Всюду предупреждают: будьте осторожны! Поезд отправляется — будьте осторожны! Тучи собираются — будьте осторожны!
А кто у нас во дворе? Во дворе у нас злая собака.
А какие у нас скамейки? Скамейки у нас крашеные.
На скамейки можно не садиться, можно и постоять — подальше от будки с собакой, от мест возгорания, затопления и, конечно же, не под стрелой. «Не стой под стрелой!» — это еще одно серьезное предупреждение. Но что делать, когда ты не в этих опасных местах, что делать, когда ты у себя дома?
Ты садишься обедать, подносишь ложку ко рту, и вдруг — словно кто-то схватил тебя за руку. Потому что в ложке такое, что это хуже, чем стоять под стрелой. В том числе и под стрелой Робин Гуда.
Ты выходишь во двор, чтобы глотнуть свежего воздуха, но этим воздухом лучше не дышать. А чем дышать, никто не объясняет. Некоторые дышат дымом. Говорят, дым в сильной концентрации убивает радиацию. Так же, как фенол в воде убивает нитраты в пище.
Так с чем же быть осторожным — с фенолом или с нитратами?
Возьмите море. В него нельзя далеко заплывать, но почему же рыба, достаточно опытная в этих делах, старается, наоборот, держаться подальше от берега? Здесь, у берега, все, что угодно плавает, только не рыба. Здесь ТАКОЕ плавает!
И никто не предупреждает: «Будьте осторожны! Заплывайте подальше, ныряйте поглубже, дышите пореже и только не воздухом!»
Помните песенку: «Солнце, воздух и вода…»? Вспомните ее — и будьте осторожны! На солнце — будьте осторожны! В воде — будьте осторожны! На воздухе — будьте осторожны!
Бегите от них подальше! Бегите, превышая скорость, перебегая улицы в неположенных местах, останавливаясь под стрелой и отдыхая на крашеных скамейках!
ОБРАТНЫЙ ХОЗРАСЧЕТ
Сторожа у нас на зарплате, а воры на хозрасчете, поэтому у нас воруют охотней, чем сторожат. И дело не только в социалистическом принципе: от каждого — по способностям, каждому — за труд, но и в принципе еще более социалистическом: что уворовал, принадлежит тебе, что усторожил, принадлежит государству.
Призадумались в нашей организации: а что, если воров перевести на зарплату? Материальная незаинтересованность снижает энтузиазм, она — незаменимый стимул плохой работы, могучий двигатель ее в обратную сторону.
Уволили сторожей, а на их места приняли воров. Но, поскольку воров у нас значительно больше, чем сторожей, пришлось потеснить и другие специальности.
Работают наши воры. Инженеры, инструкторы, бухгалтеры. Командиры производства. Политработники.
Только однажды приходим на работу — нет сейфа. В другой раз приходим — ни единого письменного
