– А к чему неравнодушен, к пельменям и водке? – Незнакомец вновь усмехнулся. – Нет, а если немецкое, нефильтрованное?
– По барабану. – Грин мотнул головой. – Не понимаю. Даже в жару. Лучше вискарь со льдом. А еще лучше зеленый чай.
– Это легко. – Человек подцепил один из рюкзаков и вынул из него термос. – Угощайся.
– Спасибо, добрый человек. – Фил отвинтил крышку и понюхал.
Пахло хорошо, хотя бергамот можно было и не добавлять.
– Это не бергамот, мелисса, травка такая, – неожиданно сказал незнакомец. – Если не нравится, можем новый заварить.
– Нравится. – Грин налил себе чаю. – Мысли читаешь?
– Нет. – Парень отмахнулся от слепня. – Комаров тут нет вообще, но эти оводы… задолбали!
«Не оводы, а слепни», – мысленно исправил Грин.
– Ну, слепни, какая разница? – Человек, наконец, посмотрел на Фила.
Грин встретился с ним взглядом и обмер. У светловолосого были вертикальные зрачки! По случаю яркого летнего солнца – и вовсе тонкие щелочки на изумрудном фоне радужки. Незнакомец оказался… серпиенсом?!
– А кого ты хотел тут встретить? Кошатника?
Змеевик бросил ложку в котелок и тоже присел на корточки.
Какое–то время человек и серпиенс молча играли в гляделки, затем Грин не выдержал и отвел взгляд.
– На рыбалке логичнее встретить кошатника, – пробормотал он, уставившись на котелок.
– А на таком солнцепеке? – Серпиенс в очередной раз усмехнулся. – Виверры, чтоб ты знал, не любят яркого солнца и полуденной жары. Они вообще ночные жители.
– Почему же окопались в солнечном Сиднее, а не в туманном Лондоне? – Грин недоверчиво покосился на собеседника.
– У них не было выбора. Мы пришли первыми и выбрали, что поприличнее. В экономическом смысле. Кстати сказать, вечное солнце и нам ни к чему. Это все равно что для вас изобилие калорийной пищи. Можно ведь и объесться.
– И лопнуть, – не сдержался Грин.
– Не дождетесь! – Серпиенс рассмеялся и похлопал Грина по плечу. – Ну, ладно, Филипп, еда едой, а война по расписанию. Выкладывай. Что задумал?
– Разбежался! – Грин уселся на землю и сорвал травинку.
– Отказываешься? И какой смысл? Я ведь могу и сам это выяснить. Но я не хочу нарушать твои права как личности. Расскажи то, что меня интересует, и тогда все прочее так и останется твоей тайной. У тебя ведь наверняка есть маленькие секреты, как у всех. Например, в раковину мочишься или за соседкой через дырку в стене подсматриваешь и млеешь сильнее, чем с Викой в постели. Есть такое дело?
– Обломись! – Грин сунул травинку в рот и пожевал. Вкус был ожидаемым. Что бы ни творилось сейчас с Филиппом: иллюзия, галлюцинация, гипнотический сон, подстроено это было на высшем уровне. Виртуальная реальность отдыхает. – Мог бы выяснить, что тебе надо, уже давно бы выяснил. Чихал ты на мои права. А если спрашиваешь, значит, слабо тебе. Значит, только и умеешь с языка слова снимать да примеры из учебников приводить. Психолог хренов!
– Какой же ты упрямый, – серпиенс огорченно вздохнул. – А если я очень попрошу?
– А если я глаза открою?
– Открывай.
Грин попытался проснуться, но у него не получилось. Гипнотический сон держал крепко.
– Все равно обломись. – Филипп сложил руки на груди. – Ничего не скажу.
– Без скандала, как без пряников, да, Грин? – Серпиенс поднялся. – Хорошо.
Враг сделал пару шагов назад и зачем–то накинул капюшон плаща. Зачем – Грин понял через секунду. Небо вмиг потемнело, солнце спряталось за серой тучей, и на землю обрушился сильнейший снегопад. Костерок зашипел, задымил и вскоре погас. Более того, кипевшая в котле уха буквально на глазах остыла и подернулась ледком. Грин попытался стряхнуть с себя хлопья снега и встать, но получилось это у него не сразу. Пятая точка словно примерзла к земле, а тяжелое снежное одеяло придавило, словно сыплющаяся с неба замерзшая вода была не водой, а свинцом.
С третьей попытки Филипп все–таки справился с задачей. Выпрямившись, он окинул взглядом окрестности. Никакого луга и речки поблизости уже не было. Теперь человек и серпиенс стояли на узком скальном карнизе. Справа возвышалась промерзшая, почти вертикальная каменная стена, слева разверзлась пропасть. Грин осторожно заглянул вниз.
Внизу тоже плыли облака. Противники, казалось, зависли между небом и землей. Оглушительно завывал пронизывающий ветер, было ужасно холодно и не хватало кислорода. Новые реалии гипнотического сна выглядели далеко не так приятно, как прежние.
Надо было явно что–то делать. Но что? Грин никак не мог сообразить, чем ответить на провокацию врага. Представить себе место, где он будет иметь тактическое преимущество? И в чем должно выражаться это преимущество? В позиции на возвышении за спиной у серпиенса? В оружии? В каком? «Пилигрим» в одной руке, «кольт» – в другой?
Грин растерянно взглянул на свои руки. Никакого оружия не появилось. Плохо вообразил? Или дело в том, что этим сном способен управлять только противник?
«Эх, сейчас бы подсказочку от голоса извне!» Грин взглянул на серпиенса исподлобья. Враг стоял, словно изваяние, не двигаясь и вообще будто бы забыв о существовании Грина. Просто стоял и смотрел куда–то в туманную даль.
– Грин, это не та тропа! – донеслось до Фила сквозь вой ветра.
– Все правильно! – неожиданно для себя крикнул Грин, одновременно бросая взгляд на экранчик компактного GPS–навигатора, невесть как оказавшегося у него на запястье. Точка, обозначающая Филиппа, почти совместилась с кружком цели. Филипп пробежал взглядом по цифрам координат и расстояния до искомого объекта. – Осталось меньше чем полкилометра! Тащите сюда «Пилигрим»!
Серпиенс, наконец, шевельнулся. Он удивленно уставился на Филиппа и медленно стянул с головы капюшон. Когда он закончил, пришла очередь удивляться Грину. Перед ним стоял вовсе не тот серпиенс, что беседовал с Филиппом на лугу. Он был того же роста, светловолосым, но… теперь это была «она», женщина! Грин недоверчиво хмыкнул и поднял… дробовик!
Все получилось! Филипп не удержался от радостного выдоха с вплетенным в него «Да!». Ему удалось перехватить инициативу и взять «управление сном» в свои руки. Как это вышло, он не понимал. Как–то так. Как–то… как это случилось в подвале «стеклянного дома», когда Фил сумел усилием воли погрузиться в свое предвидение.
Грина будто прошило током. А что, если это тоже предвидение?! Что, если гипноз, в который Фила непонятным образом погрузил этот серпиенс… вернее – эта самка серпиенса… спровоцировал Грина на новый сеанс астральной самодеятельности? Филипп опустил оружие.
«Тогда надо срочно просыпаться! Ведь если мы оба видим предсказание, враг будет в курсе грядущих событий! С другой стороны, никто не волен изменить предначертанное судьбой, кажется, так сказал голос? А если никто – ни человек, ни серпиенс, тогда бояться нечего. Надо идти до конца. Или до того момента, когда предвидение истончится и позволит мне вернуться в реальность, а заодно – стряхнуть путы вражеского гипноза».
Грин кивнул в ответ на собственные мысли. Все верно, избавиться от навязанного противником наваждения Филипп мог, только полностью погрузившись в наваждение собственное. Погрузившись и просмотрев его до конца. Клин вышибался клином.
– Грин, осторожно! – крикнул кто–то за спиной. – Включаю «Пилигрим»!
– Все назад! – заорал кто–то сверху.
Грин поднял взгляд. Подхваченный ветром снег мешал отчетливо рассмотреть что–либо, если дальность превышала двадцать метров, но Фил все–таки увидел, что наверху есть еще один карниз и с него свешивается какой–то человек. Лица незнакомца Грин не рассмотрел, но это был человек, а не серпиенс, без сомнений. Во–первых, темноволосый, а во–вторых, он целился в Грина и его товарищей (судя по топоту
