Возмущение Ислама

Из душ своих они изгнали страх.
Хотят восстановленья прав законных,
Но деспот, самовластьем ослеплен,
Готовит бой, чтоб поддержать свой трон.

24

И неизбежно кровь должна пролиться,
Хоть не хотят свободные ее;
Обычай, Царь Рабов, незрячий, тщится
Всегда умножить царствие свое,
Он знамя развевает над телами
Пророков и Владык, он давит грудь,
Людскими он пробитыми сердцами
Усеивает свой жестокий путь:
И, сея мрак и сея гнет бессилья,
Безмерные он простирает крылья.

25

Равнина есть под городской стеной,
Оплоты гор вокруг нее темнеют,
Там миллионы стяг воздвигли свой,
Там тысячи знамен свободных веют,
И крик борцов пронзает воздух — так,
Что чудится: то голос бурь и вьюги;
Короною увенчанный, их враг
Сидит в своем дворце, дрожит в испуге
И чувствует — поддержки нет ни в чем.
Что ж медлят победители с мечом?

26

Еще телохранители Тирана
Крепятся кровожадные, они
От детства жили радостью обмана,
Свирепости, разбоя и резни;
Им любо сердце пытками забавить,
Как благо, дорога им сила зла,
Чтоб торжество жестокости доставить,
Толпа свирепых цепи создала;
Свободные хотят людской любовью
Склонить их дух не упиваться кровью.

27

Любовь и днем и ночью сторожит
Над лагерем и над толпой свирепой;
В умах надежда луч зажечь спешит,
Внезапно все слилось незримой скрепой;
Так иногда, пронзая в небе мрак,
Промчится гром и смолкнет, отдаленный,
И видя, что утихло все, моряк
Молчанию внимает, облегченный;
В сердцах у победителей светло, —
О, пусть погаснет в сердце вольных Зло!

28

Раз кровь прольется, это только смена
Одних оков другими, гнет цепей
Иных — взамен наскучившего плена,
Позорное паденье для людей! —
Пролей любовь на этих ослепленных,
Твой голос — мир преобразует в Рай,
Ты властен силой глаз, лучом зажженных!
Восстань, мой друг, смелее и прощай!' —
И бодро встал я, как от снов печальных,
И глянул вглубь, в прозрачность вод зеркальных.

29

Мой образ в этом зеркале возник;
Была как ветер юность золотая,
Как ветер на водах: мой бледный лик
Волна волос, до времени седая,
Окутала; в морщинах и чертах
Не старость, но страданье говорило,
Но все же на губах и на щеках
Горел огонь, в нем чувствовалась сила,
Я хрупким был, но там в глазах горел
Дух сильный, он утончен был и смел.

30