Возмущение Ислама

31

Ормузд, и Моисей, и Фо, и Брама,
И Заратустра, Будда, Магомет,
Пред зданием оставленного храма
Возник имен, паролей дикий бред;
Вздевая руки, каждый исступленный
Кричал: 'Наш Бог есть Бог, и только он!'
И бой уж надвигался, разъяренный,
Вдруг каждый точно льдом был охлажден:
Раздался голос, жуткий, как шипенье,
Под клобуком возникло привиденье.

32

То был ревнивый Иберийский жрец,
От запада привел он легионы,
В его словах — расплавленный свинец,
Удел неверных — пытки, казнь и стоны;
Он был зловещим даже для друзей,
Притворство жило в нем и вместе злоба,
Как узел двух сплетенных тесно змей,
Как двойня под одною крышкой гроба;
Был враг ему — кто быть иным посмел,
Страшась Небес, он людям мстить хотел.

33

Но более всего он ненавидел
Свет мудрости и вольного ума.
Уж он, дрожа, в воображенье видел,
Что Идола его разъята тьма;
В Европе уже искрилось веселье,
В предчувствии, что кончен сумрак снов,
И много жертв, в одной с убийцей келье,
Узнали гнет колодок и оков,
И видели, что дети их ханжами
Захвачены и быть должны рабами.

34

В Европе он не смел карать огнем
Или мечом неверных, только пытки
Мог назначать законным он путем,
Но у закона слишком длинны свитки.
И вот, на время — в мире, был он там,
Где Бог его презреньем беспредельным
Был окружен: он ждал, чтобы Ислам
Возник как бич врагам его смертельным;
Страх Неба тлел в нем вечно, как очаг,
И был он людям — нетерпимый враг.

35

'Умолкните! — вскричал он. — После смерти,
Когда настанет Страшный День Суда,
Чей Бог есть Бог, узнаете, — о, верьте,
За все ошибки в вере вы тогда
Заплатите мученьем бесконечным.
Но месть теперь на землю снизошла
За то, что, над судом смеяся вечным,
Болезнь нечестья смелой быть могла,
И потому возмездья вас коснулись,
Основы государства пошатнулись.

36

Вы думаете, сдержит Бог Чуму
В ответ на ваши стоны и рыданья?
Ее по милосердью своему
Таил он, было долго ожиданье,
И выпустил на волю, наконец,
Судить его врагов: так что ж, мы ст_о_им,
Чтоб этот Полномочный божий жрец
В служении своем был беспокоим?
Нет, не замкнутся смертные врата,
Пока живет его врагов чета.

37

Да, голод есть в глубокой бездне ада.
И зев раскрыт у змей огнистой тьмы,
Они от нас не отрывают взгляда,
В их пасти все, что пали от Чумы,