— Но эти волосы могут принадлежать убийце?
— Да. Кроме того, у нас есть волокна ткани с упомянутого пня и с платья жертвы, однако они от обычной синей джинсовой ткани, а в джинсах были почти все, кто находился на поле, и волокна черной хлопковой ткани, также вполне распространенной. Есть вероятность, что мы сумеем провести сопоставление, если в нашем распоряжении окажется сама одежда, но, боюсь, эти волокна не приведут нас к одежде, которую нельзя было бы купить в магазинах «Левайс» или «Маркс и Спенсер».
— Что-нибудь еще?
— Да. Последнее, чем мы располагаем.
Маккаллен поднял бровь:
— Выкладывайте.
— Мы обнаружили пятна на задней части платья девушки, — сообщил Грин, с трудом сдерживаясь: его большой рот так и норовил расплыться в улыбке. — Выяснилось, что это сперма, она принадлежит секретору — человеку, у которого в слюне и других биологических жидкостях содержатся следы А, В и О агглютиногенов, которые определяют его группу крови, — объяснил он. — И у него кровь группы А, как и у жертвы. Едва ли из этого можно сделать далеко идущие выводы, однако это, безусловно, интересно.
Маккаллен повернулся к О'Нилу:
— Доктор, у нас есть какие-нибудь доказательства, что в последние часы своей жизни девушка совершала сексуальные акты?
— Как я сообщил инспектору Чедвику на вскрытии, у девушки был менструальный период, когда ее убили. Разумеется, это не исключает сексуальной деятельности, но и вагинальные, и анальные мазки не выявили абсолютно никаких ее признаков, а в соответствующих тканях нет признаков разрыва, синяков или ссадин.
— Она принимала противозачаточные таблетки? — осведомился Маккаллен.
— Да, мы нашли следы оральных контрацептивов.
— Значит, — предположил Чедвик, — наш убийца урвал свое удовольствие путем семяизвержения на жертву, а не в нее.
— Или, возможно, он не смог сдержаться, и это произошло, когда он ее резал. Там много спермы, мистер Грин?
— Нет, — ответил Грин. — Следовые количества. Пожалуй, столько могло бы просочиться сквозь трусы и джинсы мужчины.
— Итак, что же мы знаем об убийце, если подытожить?
— Рост — от пяти футов десяти дюймов до шести футов, левша, был одет в синие джинсы и черную хлопковую рубашку или майку, он секретор, и группа крови у него — А.
— Спасибо. — Маккаллен повернулся к Эндерби. — Как я понимаю, у вас что-то для нас есть, сержант?
— Не так уж много, сэр, — ответил Эндерби. — Инспектор Чедвик поручил мне найти девушку, которая занималась боди-артом за сценой в Бримли. Надо было выяснить, до или после смерти на щеке жертвы был нарисован цветок.
— И что же?
— Робин Мёрчент, один из музыкантов группы «Мэд Хэттерс», рассказал инспектору Чедвику, что в тот день, поздно вечером, видел Линду с цветком, нарисованным на лице. Ее подруга Таня Хатчисон ничего не заметила. Хейс утверждает, что у нее не было цветка, когда он ее видел. Мы подумали, что, может быть, его почему-либо нарисовал убийца, сэр.
— И он это сделал?
— Боюсь, пока мы точно не знаем. Эта художница немного… ну, не то чтобы не в себе, но она живет в своем собственном мире. Она не могла вспомнить, кому и что она рисовала, а кому нет. Я показал ей фотографию жертвы, и она сказала, что, кажется, узнаёт эту девушку. Затем я показал рисунок, и она ответила, что, может быть, рисунок и ее, но обычно она не рисует васильки.
— Великолепно! — отреагировал Маккаллен. — Интересно знать, куда все эти люди девают мозги, которые даются им от рождения?
— Понимаю вас, сэр, — усмехнулся Эндерби. — Очень обидно. Я должен продолжать свои изыскания?
Маккаллен перевел взгляд на Чедвика:
— Стэн… Главный в этих вопросах — ты.
— Не уверен, что это вообще имеет для нас значение, — сказал Чедвик. — Я просто подумал, что, если убийца нарисовал такой цветок, это указывает на определенный тип психики.
— Ты имеешь в виду, что он сумасшедший? — уточнил Маккаллен.
— Грубо говоря, да, — ответил Чедвик. — Пока я не могу с уверенностью сказать, что наш убийца его не рисовал, но мне начинает казаться, что, если он это сделал, это всего лишь еще одна неуклюжая попытка замести следы — как перемещение трупа.
— Объясни.
Чедвик занял место Грина перед досками.
— Вчера в Лондоне, получив разрешение местного полицейского участка, подведомственного управлению Вест-Энда, я официально допросил Рика Хейса, организатора фестиваля, — начал он. — До этого он не раз мне лгал, и, когда я заявил ему об этом, он признался, что был знаком с жертвой до фестиваля. Хейс отрицает сексуальную близость с ней — должен добавить, другие свидетели считают такую связь маловероятной, — однако все-таки он был с ней знаком. Кроме того, он из тех мужчин, которые предлагают практически каждой девушке, которую они встречают, лечь с ними в постель, так что, мне кажется, если Линда его привлекала и если она его отвергла, тогда вполне возможно… Думаю, вы понимаете, к чему я клоню.
— А что у него с алиби? — поинтересовался Маккаллен.
— Оно у него, мягко говоря, шаткое. Он совершенно точно был на сцене в час ночи, так как объявлял выступление последней группы. А после этого — кто знает? Он утверждает, что находился в зоне за сценой, расплачиваясь с людьми, — как я понимаю, в этом бизнесе часто передают наличные из рук в руки, вероятно, чтобы избежать подоходного налога, — и улаживал всевозможные проблемы, которые то и дело возникали. Мы можем заново опросить всех, кто там был, но я не думаю, что это нам что-то даст. По всей видимости, во время выступления «Лед Зеппелин» кругом царил такой хаос, что Хейс мог бы легко проследовать за Линдой, которая вышла из огороженной зоны, и затем оставаться вне этой зоны достаточно долгое время, чтобы убить ее, вернуться и чтобы его отсутствия практически никто не заметил. Не забывайте, там было не только шумно, но и темно, и большинство присутствующих находились перед сценой, они смотрели выступление группы. Кроме того, из-за наркотиков они были склонны к своего рода нарциссизму, их взгляды были обращены внутрь себя, это были не очень-то зоркие наблюдатели.
— Улик достаточно, чтобы его задержать?
— Не уверен, — ответил Чедвик. — Заручившись согласием и помощью управления Вест-Энда, мы обыскали его офис в Сохо и квартиру в Кенсингтоне, но ничего не нашли.
— Он левша?
— Да.
— Рост соответствует?
— Пять футов одиннадцать.
— И все это — совпадение?
— Мы строили обвинения и на более скудных уликах, но сейчас нет ничего, что могло бы напрямую связать его с убийством, так как не найдено орудие преступления. Есть лишь следующие факты: он знал жертву, она его привлекала, у него довольно вспыльчивый характер и ненадежное алиби. Он не сумасшедший, так что если это он нарисовал цветок у нее на щеке, то сделал это для того, чтобы убедить нас, что это убийство — дело рук умалишенного.
— Понимаю, — отозвался Маккаллен. — Тем не менее он кажется самым подходящим кандидатом из всех, которые у нас есть. Он мог выбросить нож где угодно. Поговорите еще раз с тем парнем, который нашел тело, спросите у него, когда появился Хейс и в каком состоянии он был. И прочешите еще раз лес. Возьмите металлоискатель. Он мог закопать нож.
