Но этот банальный легко объяснимый аспект не объясняет это явление. Рассмотрим, что происходит во время аналитической ситуации. Каждому приходилось осознавать, что некоторые темы можно обсуждать только с определенным человеком. И во время углубленного анализа наступает такой момент, когда аналитик и пациент осознают, что они разделяют тайну, которую уже не смогут сообщить другим, что служит основой их общения и являются уникальным в их взаимоотношениях.
Однако к такой ситуации окружающие относятся точно так же, как раньше относились к алхимии, а именно: с этим связано нечто непристойное, ибо в противном случае об этом говорили бы открыто. Во взаимном доверии заключается уникальность и исключительность разнообразных форм человеческих отношений и реальных контактов с бессознательным. Трудно, и отчасти неверно, сообщать о своих наблюдениях за пациентом в силу того, что некоторые вещи словами невыразимы, а не отнюдь по этическим соображениям.
В процессе анализа взаимоотношения иногда формируются на основе недосказанности, которая не мешает взаимопониманию, но не может стать предметом обсуждения с коллегой. Можно передать содержание сновидений и повторить то, что вы сказали пациенту об их значении, но вы хорошо знаете, что вы сообщаете лишь половину из того, что произошло. Существуют также такие моменты, о которых невозможно рассказать потому, что они возникают помимо вашего сознания. Впоследствии кто-нибудь мог бы сказать: «Я не помню, что именно вы сказали в тот момент, но вы так засмеялись, что у меня возникли какие-то ассоциации». Участники диалога нередко не обращают внимания на происходящее в данный момент, и здесь ничего не поделаешь, хотя последствия таких событий могут составить реальную основу аналитического и терапевтического процессов.
Кроме того, между двумя людьми существует чувство симпатии, которое означает совместное переживание страданий и впечатлений. Это состояние «совместности» возникает в результате участия одном и том же переживании. Его невозможно объяснить, но не потому, что вы стремитесь сохранить его в тайне, а потому, что состояние «совместности» — непередаваемо, иррационально и чрезвычайно сложно. Поэтому можно утверждать, что в каждом аналитическом процессе существует некая тайна, о которой невозможно говорить. Поэтому при составлении сообщения о пациенте вы можете изложить лишь частичные сведения о нем. Замечательно, что люди обычно отправляются домой, полагая, что они знают, как функционирует процесс индивидуации, и тогда идут неверным путем, поскольку процесс их индивидуации мог бы развиваться совершенно иначе. По определению, индивидуация означает нечто уникальное. Таким образом, подробное изложение уникального случая может даже ввести в заблуждение, поскольку люди непроизвольно делают обобщения относительно данного случая, полагая, что теперь они понимают, каким образом проводится терапия, но они заблуждаются. Действительно, процесс и индивид заключают в себе некую тайну, о которой невозможно говорить, когда вы затрагиваете их уникальность. Когда меня просят сделать сообщение по материалам истории болезни, при просмотре материалов я нередко задумываюсь о неправомерности таких сообщений. Вообще говоря, сообщать можно только о незначительных или неудачных случаях. Во всяком случае, сколь бы унизительным это ни было бы для терапевта, такие случаи, по крайней мере, можно обсуждать.
Замечание: Изида имеет в виду именно это, говоря: «Ты — это я, а я — это ты»?
Доктор фон Франц: Совершенно верно, именно к этому я и веду. Высказывание «ты — это я, а я — это ты» означает невозможность передачи определенного опыта. Речь идет о мистическом союзе, от которого мы стараемся отделаться с помощью термина «перенос», приписывая событию чисто технический характер. Но это событие и есть таинство, мистическое переживание, и поэтому его невозможно передать другому лицу.
Сначала Изида клянется именем Гермеса, которое, по-видимому, является греческим переводом имени Тота, бога луны и обезьян. Потом она клянется именем Анубиса, которое осталось непереведённым, затем — именем Керкороса — завыванием или ревом пса Кербсроса. В похожем тексте упоминается другое имя — Керкуроборос (Уроборос — змея, пожирающая собственный хвост). Это имя должно относиться к демону, похожему на собаку, который в данном тексте описан как змея и хранитель подземного мира. Таким образом, в тексте имеет место смешение фигуры Кербероса с некоторыми фигурами хранителей подземного мира египтян, среди которых очень часто встречается змея, пожирающая собственный хвост. Обратимся к тексту, в котором говорится о змее Уроборос, изображенной на некоторых египетских гробницах. В гробнице египетского фараона Сети I изображен, в частности, дом с двумя сфинксами возле него. Это схематическое изображение подземного мира, в котором происходит воскрешение бога солнца. Бог солнца изображен в виде человека с похожим на рыбу фаллосом в состоянии эрекции. Его, лежащего на спине, обвивает змея, пожирающая собственный хвост. Надпись гласит: «Это труп». Становится ясно, что 6ora солнца, находящегося в гробнице, расположенной в недрах подземного мира, обвивает змея в момент его воскресения. Согласно египетским представлениям, змея, пожирающая собственный хвост, считается хранителем подземного мира, и в данном тексте речь идет: именно об этой змее.
Затем в тексте говорится: «Я заклинаю тебя также от имени перевозчика Ахерона… Отправляйся к крестьянину Ахаронту, и он сообщит тебе эту тайну». Речь идет об Ахероне, который перевозил души людей через реку, протекавшую в греческом подземном царстве мертвых. Но поскольку очевидно, что в тексте отразились египетские представления и образы, необходимо установить, какое из божеств или из персонажей подземного мира явилось основой для возникновения этого имени.
В этой связи мне удалось найти весьма интересные сведения. Существовал египетский бог (или понятие) по имени Акер или Акеру. Этого бога изображали в виде двух львов, которые сидят, прижавшись спиной друг к другу. Над их спинами иногда помещался диск солнца. Подобное существо называлось Рвти или двойной лев, иероглиф, обозначавший бога Аксра. В египетской мифологии эта картина в целом обозначает момент воскресения бога солнца, поэтому Акер изображается в виде двойного льва (двойной собаки), олицетворяющей вчерашний и завтрашний день (мертвый и воскресший). Полночь, когда солнце достигает низшей точки и начинает подниматься, является моментом перехода от смерти к жизни, от вчерашнего к следующему дню. Этот момент энантиодромии и воскрешения и есть Акер, поскольку Акер означает «тот момент».
В примитивных древних языках слово «Акер» означает не только момент, но также место и ситуацию, ситуацию смерти и воскрешения, вчерашнего и завтрашнего дня, возрождения бога солнца. Иногда Акер символизирует не подземный мир, а дверь в загробное царство, привратником которой служит двойной лев. Таким образом, здесь смешиваются два понятия: вход в загробную жизнь или лимен (limen), и самая глубокая точка подземного мира. В гробницах Тутмоса III и Аменофиса II изображена такая же сцена, как и в гробнице Сети I.
Рассмотрим несколько примеров обращений к божествам. В «Пещерной книге», одной из египетских книг мертвых, бог солнца во время пребывания в подземном царстве говорит: «О, Акер, я прошел твой путь. Раскрой мне свои объятья, владыка таинственных форм. Вот я стою перед тобой, и тот, кто пребывает в тебе, взывает ко мне». Слова последние означают, что Акер являет собой весь подземный мир, пространство подземного царства, и тот, кто находится в подземном мире, суть духи мертвых и бог мертвых, и духи взывают к богу солнца, когда он погружается в подземный мир. Далее в тексте говорится: «Я видел твои тайны. На своей спине я несу свой солнечный диск и Геба, бога земли. Чепера теперь пребывает в своей оболочке». Чепера представляет собой форму возрождения бога солнца, который находясь как бы в яйце, в оболочке, в следующий момент Должен появиться над горизонтом. «Прими меня в свои объятья. Я пришел к тебе, чтобы изгнать твой мрак».
