Средь махрового покрывала на обломках благородных гор, средь темно зеленого таежного убранства Элис узнала желтую коробочку их дома. Уже ближе, словно раскиданные капризным ребенком игрушки, рассыпались дачные домики. Вот дом тети Тони, она копошится в земле. За домом целуются двое. По силуэтам Элис поняла, что это Сережка с Леной. На остальных черных квадратах земли тоже были люди, среди них Элис разглядела родителей.
— Мама!!! — крикнула она и помахала рукой. Мама вскинула голову. Защищаясь от солнца, она из-под ладони пыталась разглядеть дочь. Девочка ещё раз крикнула. Мама, заметив Элис на самой макушке высоченного дерева, застонала и осела на грядку. Соседи же охотно глазели на новоявленную таежную мартышку. Элис весело смотрела по сторонам своими голубыми глазами. Не замечая ничего, продолжала махать рукой, зычно призывая к вниманию.
Кедр аккуратно опустил девочка и довольно крякнул.
— Я так догадываюсь, вам понравилось!? — прочитав на лице Элис восхищение, не спросил, а утвердил Кедр. Элис переполняли чувства, она не находила слов, чтобы передать их.
— Мне показалось, мы напугали твою маму, — сказала Кикирилла.
Элис стало немного стыдно.
— Пошлите к нам! Мама наверно блинчиков напекла, да и я задержалась. Заодно меня отпросим на завтра!
— Так не пойдет, — возмутился Кедр, — а как же доклад? Ведь она уснула, и ничего не услышала.
Кикирилла глубоко вздохнула, и вежливо поинтересовалась:
— А без доклада нельзя?
— Тебе можно. — Кедр посмотрел в сторону Элис. — Ну, доставь удовольствие, послушай, пожалуйста, — умоляюще протянул он.
Элис согласилась, она посчитала, что поступит некрасиво, если вот так просто оставит без внимания просьбу уважаемого Кедра. Элис с Кикириллой уселись в кресло и приготовились внимать таежным премудростям. Кочка, распластавшись на животе, так же притихла.
Кедр удовлетворенно крякнул, отворил на груди дверцу, и словно из дупла вытащил свиток. Развернув его, Кедр сухо прокашлялся, и начал громогласно читать.
— По сказочной статистике все дети прекрасно разбираются в предмете географии. Огромное количество пятерок по этому предмету в школе, исчисляется сотнями тысяч. Да что там сотнями…?! Миллиардами.
В этом нет сомнений, потому что статистика это серьезная и умная наука. Над развитием этой науки трудятся многие сказочные персонажи: Баба Яга, например, всегда даст вам точный ответ, сколько человек любит Кощея Бессмертного… Кикимора знает, сколько зверей обожает ягоду морошку. Так вот эта самая наука может точно сказать о тех детях, которые знают о Красивых горах больше, чем взрослые. Ходить по Красивым склонам можно месяцами, бродить по скалам и пещерам можно веками, а наслаждаться причудами сезонных красок тайги — можно вечно…
— Нет, — вдруг раздался полный глубокого отчаяния голос. — Не могу больше слушать, пожалуйста, прекрати.
Кедр широко улыбнулся.
— Тогда будешь искать мою пуговицу.
— Буду! Лишь бы не слушать! — подпрыгнула Кикирилла
— В принципе я доволен!!! Вы и так оказались самыми терпеливыми. Кочки хватило на три слова, бедная чуть не засохла, — сказал Кедр и сделал на полях свитка пометку. — Все равно мой доклад лучше, чем у Черзи. Вот и Вьюн согласен.
— Элис!!! — вдруг услышали все.
Кресло исчезло, и Элис с Кикириллой очутились на земле. Дом вновь засмеялся, сотрясаясь всеми своими срубами.
— Мама ругать будет, — грустно сказала Элис. — Пошлите со мной, я вас с ней познакомлю.
Кедр, тут же сославшись на занятость, отказался и спешно двинулся к лесу.
Кикирилла напомнила о кочке.
— Забирай, она, кажется, уже корни пустила.
Кедр подхватил кочку под животик, и посадил её на свое плечо. На животе кочки Элис увидела тонкие белые нити корешков. Из-за дерева выглядывало чье-то тонкое лицо, с жидкими закрученными вверх усами. Элис узнала Вьюна. Тот, дождавшись Кедра, засеменил вслед, что-то нашептывая.
— Охота ему таскаться в такую даль, — грустно сказала Кикирилла провожая взглядом могучую фигуру Кедра. — Здесь же не его климат.
Мама не ругалась, увидев Элис живой и невредимой, она быстро успокоилась. Тем более что Элис была не одна, а мама никогда не отчитывала дочь в присутствии гостей.
На сковороде, истомленные жаром шипящего масла, подрагивали блины. Запах разносился на всю округу. Повинуясь рукам хозяйки, готовый блин взлетал, затем приземлялся на гору своих собратьев. На его место белой кляксой шлепалась новая порция жидкого теста. — Мамочка! А можно я пойду с Кикириллой к Лысой горе?
Мама накрыла клеенкой грубо сколоченный стол, поставила самовар, пластмассовые стаканы, банку с вареньем;
— А это обязательно? — спросила она, облизывая палец, нечаянно попавший в варенье.
— Очень! — подытожил папа, вытирая мокрые руки. — А нельзя совместить Лысую гору со спасением нашей смородины от тли.
— Ну, папа, — засопела Элис, пытаясь стащить с тарелки горячий блин.
— Хорошо, хорошо, согласен! Ваши планы намного интереснее, я бы сказал благороднее и заманчивее. Познакомь нас.
— Кикирилла, правнучка Кикиморы болотной.
— Смело, — приподнял бровь папа. — Что, действительно, пробабка призналась в том, что она Кикимора болотная?
— А что в этом плохого? — поинтересовалась Кикирилла.
— Я знаю очень много… — и отец, выдержав паузу, протянул, — …кикимор болотных, но уверяю вас ни одна из них в этом не признается.
— Папа, — выразительно предупредила мама, — я тоже знаю много лешаков от слова лежаков, но и они тоже в этом никогда не признаются.
— Я все понял, давайте пить чай.
Папа, отправляя блины в рот, поинтересовался, чем занимаются родители Кикириллы?
— Работают. На крестовой горе, сначала, правда, они работали на Демьяновом пупке, но теперь их перевели на более сложный участок.
— А ты с бабушкой, которая, наверное, на пенсии?
— С прабабушкой. У наших прабабушек не бывает пенсии.
— Почему?
— Работы много. Тайгу надо спасать.
— Тогда кто за тобой присматривает, ты с кем живешь?
— Одна.
— Одна? — в один голос удивились родители.
— Сколько тебе лет? — спросил папа.
Кикирилла призадумалась. Она стала что-то в уме складывать, считать. Вскоре она загнула все пальцы на правой руке, затем два на левой.
— Вот, — продемонстрировала она отцу ладони.
Сосчитав, отец уточнил:
— Семь?
Кикирилла кивнула и добавила:
— Идет восьмой, — и, проглотив блин, добавила, — десяток.
Элис с отцом подавились. Отец закашлялся, мама постукала его по спине и спокойно произнесла:
