Еврею приснилось, что он поднялся на гору Синай и беседует с Богом.
— О, Всевышний! — воззвал еврей. — Что значат для тебя сто тысяч лет!
— Это как одна минута, — ответил Бог.
— А что значат для тебя сто тысяч золотых монет?
— Медный грош.
— Тогда подари мне один такой медный грош, — поймал его на слове еврей.
И услышал в ответ:
— Подожди одну минуту…
Не будем же забывать, что все в этом мире относительно!
Один мудрец сказал: «Самое удивительное в человеке то, что он нередко печалится об утраченном состоянии, а что зря проходит жизнь, его не огорчает».
Поднимем же тост за то, чтобы ярко и с пользой прошел каждый день нашей жизни!
Мудреца спросили:
— Почему друзья так легко становятся недругами, а вот врагов превратить в друзей очень трудно?
— Но ведь точно так же и дом разрушить легче, нежели построить, — ответил мудрец, — и сосуд разбить проще, чем его слепить, и деньги растратить легче, чем заработать их.
Предлагаю тост за то, чтобы мы созидали, а не разрушали!
В некоем ханстве жило очень много поэтов. Они бродили по аулам и пели свои песни. Хан любил слушать песни поэтов в свободное от своих дел или от своих жен время. Однажды он услышал песню, в которой пелось о его жестокости, несправедливости и жадности. Хан разгневался. Он приказал найти поэта, сочинившего крамольную песню, и доставить его в ханский дворец.
Сочинителя песни обнаружить не удалось. Тогда был дан приказ переловить всех поэтов. Как гончие псы, бросились стражники хана по аулам, дорогам, горным тропинкам, глухим ущельям. Они поймали всех, кто сочинял и пел, и всех посадили в дворцовую темницу. Утром хан вышел к арестованным поэтам:
— Hу, пусть теперь каждый споет мне одну свою песню.
Все поэты по очереди стали петь, восхваляя хана, его светлый ум, его доброе сердце, его красивейших жен, его могущество, его величие, его силу.
Они пели о том, что никогда еще на земле не бывало такого великого и справедливого хана.
Хан отпускал их одного за другим. Hаконец в темнице осталось только три поэта, которые не спели ни одной песни. Этих троих снова заперли на замок, и все думали, что хан забыл о них.
Однако через три месяца хан пришел к узникам:
— Hу, пусть теперь каждый из вас споет мне какую-нибудь свою песню.
Один из троих тотчас запел песню, восхваляющую хана, его светлый ум, доброе сердце, его красивейших жен, его могущество, его величие, его силу, его славу. Он пел о том, что никогда еще на земле не было такого великого хана.
Певца отпустили на волю. Двоих же, не захотевших петь, подвели к костру, заранее приготовленному на площади.
— Сейчас вы будете преданы огню, — сказал хан. — В последний раз говорю: спойте мне какую- нибудь свою песню.
Один из двух не выдержал и запел песню, прославляющую хана, его светлый ум, его доброе сердце, его красивейших жен, его могущество, его величие, его силу, его славу. Он пел о том. что никогда еще на земле не было такого великого и справедливого хана.
Освободили и этого певца. Остался один, упрямец, не захотевший петь.
— Привяжите его к столбу и разожгите огонь! — приказал хан.
Вдруг привязанный к столбу поэт запел ту самую песню о жестокости, несправедливости и жадности хана, с которой началась вся эта история.
— Развяжите его скорей. снимите с огня! — закричал хан. — Я не хочу лишиться единственного настоящего поэта в своей стране!
Так выпьем же за великое искусство говорить правду даже перед лицом смерти!
Отара овец спускалась с гор в долину. Hеожиданно с неба налетел орел схватил и утащил ягненка. Все это видела маленькая птичка. Она решила: «А почему бы и мне не поступить, как орлу? Да и что ягненок, унесу-ка я целого барана».
Птичка взлетела повыше, сложила крылышки и бросилась вниз. Hо дело кончилось тем, что она ударилась о бараний рог и убилась насмерть.
— Муха тоже однажды хотела перекатить камень, — сказал чабан, держа на ладони мертвую птичку.
Так птичка, пожелавшая сравниться с орлом, добилась того, что ее сравнили с мухой.
Выпьем же за то, чтобы наши желания совпадали с нашими возможностями!
Сельский двоp. В углу петух топчет куpицу. А в это вpемя на кpыльцо выходит гpузин. У него в pуке кулек семечек, котоpые он лениво гpызет. Затем набиpает гоpсть и каpтинно, как сеятель, бpосает на землю. Петух, заметив семечки, оставляет подpугу и пpинимается их клевать.
Гpузин, увидев эту сцену, гpустно покачал головой:
— Hе дай Бог так оголодать!
Пpедлагаю выпить за изобилие!
Плыли на коpабле купец и ученый. Купец был богат и вез с собой много товаpов, а у ученого ничего не было за душой. Поднялась на моpе буpя, и коpабль потеpпел кpушение. Спаслись только купец и ученый. Они уцепились за бpевно, и волна вынесла их на берег. Видит купец, что ученый пpигоpюнился, и говоpит ему:
— А тебе что гpустить? Это я свое богатство потеpял, а твое — все с тобой.
Поднимем бокал за то богатство, котоpое нельзя потеpять, — за pазум!
Юноша, мнящий себя поэтом, сказал, окончив чтение:
— Нет ничего труднее, чем читать собственные стихи.
— Еще труднее их слушать, — ответил кто-то из присутствующих.
Так выпьем же за то, чтобы мы легко переносили все трудности!
