грипп? — подумала она. В это время по телу у него пробежала дрожь — видимо, его лихорадило. С трудом она натянула на него простыню, и вдруг он поднял голову, широко открыл глаза и схватил ее за руку железной хваткой.
— Ребекка, Ребекка, не покидай меня, пожалуйста. Я… — Его губы беззвучно шевелились.
— Я здесь, я никуда не ухожу, но ты болен… — Кто его лечит? Они ведь теперь муж и жена, спали в одной постели, а она почти ничего о нем не знает. — Тебе нужен врач. — Она видела, как судорожно ходит его кадык, ему трудно было глотать.
— Нет, не надо врача… — Его темные глаза блестели лихорадочным блеском. — Врачебный кабинет — ванная комната… — Силы оставили его, он закрыл глаза, голова упала на подушку.
Она поправила одеяло; паника охватывала ее все больше. Это лихорадка! Что за лихорадка? Вероятно, он и раньше страдал от этой болезни.
Но что за болезнь? Еще, несколько минут она просидела возле него. Спит он или без сознания? Но нельзя же так сидеть, ничего не предпринимая!
Вскочив на ноги, она бросилась в ванную комнату, открыла висячий шкаф над умывальником и простонала:
— О нет! — В шкафу стояли самые разные флаконы и, она, дрожа всем телом, стала читать ярлыки. В четырех флаконах были болеутоляющие таблетки. Но вот еще два; она вздохнула с облегчением, когда прочла на обоих фамилию врача.
Спустившись вниз с двумя последними флаконами, она вбежала в кабинет Бенедикта. Записная книжка и личный телефонный справочник лежали на большом, орехового дерева столе. И вот она уже набирает номер доктора Фалькирка.
Ответил низкий сонный голос. Она объяснила положение, и ей сказали, чтобы она нашла один из флаконов, на ярлыке которого написано хлорхинин.
Она вздохнула с облегчением:
— Да, есть.
— Прекрасно. Не волнуйтесь, такое часто бывает. Мистер Максвелл, по обыкновению, забыл принять таблетки, миссис Джеймс. — (Ребекка не стала его поправлять.) — Дайте ему немедленно одну, со стаканом воды. Присмотрите за ним, побольше жидкости, а я буду у вас после утреннего приема.
Она уже было хотела закричать на врача, чтобы он пришел сейчас же, но потом рассудила, что ему виднее. Поднявшись наверх, она наполнила кружку водой и вошла в спальню. Бенедикт лежал неподвижно, в таком же состоянии, в каком она оставила его: болезненный румянец и капли пота на лбу, .. Она подавила рыдания.
— О, Бенедикт, пожалуйста, — прошептала она, — проснись! — Держа таблетку в одной руке, она поставила кружку с водой на тумбочку и попыталась приподнять его голову. На мгновение он открыл глаза, и его лихорадочно блестевший взгляд остановился на ней.
— Ребекка… Ты здесь, — простонал он.
— Тес, молчи, выпей вот это, — она положила таблетку между его губами, он медленно приоткрыл рот. Поддерживая ему голову, она поднесла кружку с водой к его губам:
— Пей, Бенедикт.
Она облегченно вздохнула, увидев, что он пьет крупными глотками. Приподнявшись, он бессильно склонил голову к ней на грудь. Но он не спал, его вспотевшее лицо, искаженное бредом, меняло свое выражение: от раскаяния до злобы. Отрывочные слова и фразы были непонятны Ребекке.
— Гордон, прости… Я предал тебя… Надо проверить… Прости, прости… Ребекка виновата. — Он снова рухнул на постель. — Не единственная причина…
Дыхание его было неровным, он метался из стороны в сторону. Тон, каким он выкрикнул ее имя, вернул ей прежние страхи. В его глазах она была виновата. Наверное, он сожалеет, что женился на ней. О чем еще это могло говорить?
Она склонилась над ним; пусть он ненавидит ее завтра, но сегодня она ему нужна… Это для нее главное, она должна хоть как-то облегчить ему физические страдания. Вдруг он резко повернулся и лег на спину. Ее поразила порывистость, с какой он это сделал, затем он схватил ее руки и прижал к влажной от пота груди. Она ощущала неровное биение его сердца и попыталась сдержать слезы. Его состояние причиняло ей физическую боль.
Он уставился на нее пронзительным взглядом:
— Гордон… Ребекка. Страсть с повинной… Я не имел права. Ты понимаешь… Скажи, ты понимаешь…
Ребекка не понимала, но она не могла переносить этот страдальческий взгляд.
— Я понимаю, Бенедикт, все в порядке; пожалуйста, отдохни. — Она отвернулась, слезы застилали ей глаза.
Бенедикт на мгновение пришел в себя и ясными глазами заглянул в ее милое лицо.
— Ты плачешь… Из-за меня, Ребекка? — Он попытался улыбнуться. — Ты останешься со мной. — И так же внезапно, как проснулся, он вдруг отпустил ее руки и упал на подушку; она надеялась, что это сон, а не беспамятство.
Ребекка поспешила в ванную и вернулась, неся таз с водой, губку и несколько полотенец. Она не знала, как долго просидела возле него, обтирая ему лицо и грудь; постель тоже была влажной. Надо сменить белье. Но как? В то же время она пыталась разобраться в его бормотании.
Что он имел в виду? «Страсть с повинной» и «не единственная причина»… Если расшифровать все это, она бы лучше его понимала. Звонок у входной двери прервал ее беспокойные мысли. Врач! Она встала и поправила на больном простыню. Он не пошевелился, казалось, что он крепко спит. Она сбежала с лестницы и открыла дверь.
— Итак, у мистера Максвелла опять приступ. — Грубоватый шотландский акцент естественно сочетался с коренастым, невысокого роста мужчиной, который прошел мимо Ребекки в холл. Он обернулся:
— Вы ведь не миссис Джеймс? — Его серые глаза неодобрительно взглянули на ее бледное лицо.
— Я миссис Максвелл, жена Бенедикта. — Впервые она произнесла эти слова вслух и почувствовала некоторую гордость. — Миссис Джеймс в отпуске, — объяснила она и протянула врачу маленькую руку для рукопожатия.
Доктор Фалькирк просиял и так энергично стал трясти ей руку, что даже ее плечо пришло в движение.
— Вот оно что! Значит, старый черт наконец-то женился. Мои поздравления! Когда же была свадьба?
Ребекка почувствовала, что краснеет.
— Вчера, — ответила она тихо. — Но, пожалуйста, пойдемте наверх, к Бенедикту. — К ее удивлению, врач разразился хохотом и не унимался, поднимаясь следом за ней по лестнице.
— Тогда все понятно, от нервного напряжения тропическая болезнь обострилась. На свете не так много вещей, которые могут травмировать мужчину больше, чем женитьба. Пошли, поглядим на него, и не волнуйтесь. Денька через два он будет как огурчик. — Продолжая посмеиваться, врач вошел в спальню.
Ребекка стояла у кровати, пока он проверял пульс, затем приподнял веки, причем Бенедикт не шелохнулся.
— Да, точно, как я и предполагал. Он подцепил это в Бразилии. Там сотни, а то и тысячи тропических болезней, некоторые из них даже не имеют названий в нашей медицине. Но мы определили его заболевание в первый же год, как он вернулся в Англию; нет причин для волнения. Видимо, в связи со свадебными хлопотами он позабыл принять профилактические меры. Вы уже дали ему хлорхинин?
— Да. — Она взглянула на часы — десять тридцать утра — и только тут сообразила, что на ней всего лишь халат. Боже мой, что подумает о ней доктор? Она покраснела и пробормотала:
— Точно не скажу когда, через десять минут после нашего телефонного разговора.
— Ах так, значит, в шесть тридцать. Пусть поспит, дайте ему две дозы сегодня, а завтра и послезавтра — по одной, и все будет в порядке. Одной таблетки раз в неделю достаточно, чтобы таких историй не было, но, видимо, он опять забыл.
Врач замешкался, его серые глаза оглядели Ребекку с головы до ног, отметив ее хрупкое телосложение
