историческую ошибку… уже появился термин «тоталитаризм» при оценке советской истории…»
И далее — самое важное, быть может, в контексте ретроспективного рассмотрения событий рубежного 1989 года: «Кстати, перед Новым Годом по ТВ выступил Гавриил Попов. Сказал он примерно следующее: в 1989 году возникшие уже тенденции будут набирать силу. Объективная логика, а может быть, и замысел Горбачева, предположил он, состоит в том, чтобы дать 70-летнему режиму распасться и только тогда общество «из чувства самосохранения» начнет создаваться заново…
Что это было: «объективная ли логика» или «замысел»? И то, и другое. Помните? «Пойду далеко!» — говорил мне раз Горбачев. Но идти надо было значительно быстрее. После Нью-Йорка, когда была обеспечена «внешняя среда» — Hic Rhodus, hic salta, как говорили древние и как повторял за ними Маркc» [92].
Одним из этапов такого ускорения [93] и стал вывод советских войск из Афганистана в той форме, в какой он состоялся. Разумеется, Горбачеву было известно о продолжении американских военных поставок моджахедам [94], но позиция его оставалась непреклонной: «Любые наши действия должны быть подчинены поставленной цели — уходим, и афганцы пусть сами решают свои дела…» [95]. В ситуации нарастающего потока вооружений в Афганистан слова о самостоятельном решении афганцами своих дел звучали, по меньшей мере, цинично. Но Горбачев, видимо, уже связал себя обязательствами, к «гуманитарным озабоченностям» не имеющим никакого отношения. Более того, как рассказывает генерал Шершнев, самые жестокие советские бомбардировки пришлись именно на это время и именно по кишлакам, прилегавшим к путям отхода 40-й армии. Кто-то в Москве очень боялся, что действия моджахедов осложнят вывод, не позволят уложиться в согласованные сроки и открыть США совершенно новые возможности для разыгрывания «исламской карты». Справедливость требует признать, однако, что в ответ на откровенную подрывную деятельность, направляемую из Афганистана на территорию СССР, адекватного ответа не было еще и в догорбачевский период, и это, разумеется, не осталось незамеченным заинтересованной стороной.
По словам Мохаммада Юсефа, начальника афганского отдела пакистанских спецслужб [96], с 1983 по 1987 год советское руководство в целом вело ту же «оборонительную политику», которая была характерной и для поведения ОКСВ в Афганистане.
И как ОКСВ становился все более уязвимым для энергичных наступательных действий моджахедов и стоящих за их спинами иностранных спецслужб, так и приходится сделать горький вывод — СССР в целом не решался энергично ответить на действия американской стороны, для которой именно 1980-е годы стали годами открытого наступления на СССР — о чем свидетельствует и целый ряд принятых в это время специальных директив*. Важнейшими из них были NSDD-32 и NSDD-55, разработанные еще при Рейгане. Первая прямо объявляла о цели пересмотра итогов Второй мировой войны. «В результате мы сочли Ялтинскую конференцию недействительной», — вспоминает Эдвин Мид, бывший член Совета Национальной безопасности США.
Увы, со стороны СССР не последовало никакой реакции — как, впрочем, не последовало ее и на другую директиву NSDD-55, суть которой известный советолог Ричард Пайпс определяет следующим образом: «Директива четко формулировала, что нашей целью является уже не сосуществование с СССР, а изменение советской системы с помощью внешнего нажима».
Упорное продолжение советского курса на сосуществование в этих условиях начинало все больше походить на коллаборацию, в каковую он и превратился открыто с приходом к власти М.С. Горбачева.
С Горбачевым открывается финальный этап «холодной войны» [97] : вялая оборона сменяется открытым отступлением, которое, в свой черед, превращается в паническое бегство. И, разумеется, рассматриваемый в этом контексте вывод ОКСВ из Афганистана — к тому же и без создания надежного политического тыла в оставляемой стране — был шагом вовсе не к миру, а к перенесению «Афганистана», то есть разогревания военно-политической нестабильности на южной дуге, на территорию СССР, а затем России.
Падение дружественного режима Наджибуллы в 1992 году — падение, почти полностью спровоцированное предательским поведением руководства РФ, отказавшим правительству Наджиба в поставках авиационного керосина и дизельного топлива — окончательно открыло путь к превращению территории Афганистана в зону контролируемой нестабильности и центр моджахедизма как специфического симбиоза направляемой в русло экстремизма восходящей исламской пассионарности и глобальных интересов международной олигархии. Последняя, таким образом, получает мощный — и, надо прямо сказать, не совсем безопасный для самих западных стран [98] — инструмент для управления процессами, разворачивающимися в Хартленде, раз уж последний выпадает из ослабевших рук его трехсотлетней держательницы России.
Вот почему так понимаемый «Афганистан» вовсе и не думал расставаться с нами. Напротив, чем дальше, тем активнее он станет искать встреч с нами на нашей собственной земле. И, как видим, распад СССР, изменивший само понятие этой земли, вовсе не гарантировал население нынешней, урезанной России от подобных встреч.
А то давление, которое Запад сегодня оказывает на Россию по вопросу о Чечне, лишь воспроизводит в огрубленной, применительно к нынешней слабости России, форме его былое давление на СССР по вопросу об Афганистане. Такую аналогию нарочито педалируют и сами западные «протестанты» — например, парижские «новые философы», прямо проводящие параллель между Чечней и Афганистаном; и, разумеется, не только они. Выкрик лондонской «Гардиан» при начале второй чеченской кампании: «Господин Путин, отзовите своих собак!», — исчерпывающе красноречив.
Разумеется, аналогия не ограничивается только этим. Она глубже и существеннее и повторяет формат натиска 1980-х годов на СССР в главном: в применении приема клещей — одновременного сдавливания с запада и с юга. Так называемые революции 1989 года в Восточной Европе были столь же мало спонтанными, как и явление моджахедизма — хотя, как и последний, они, разумеется, имели свои серьезные причины в реальной ситуации. Однако как формы их, так и цели, а также разнообразное — от финансового [99] до информационного — обеспечение были плодом хорошо продуманной и организованной деятельности все того же закулисного режиссера.
Еще директива NSDD-32 рекомендовала «нейтрализацию» советского влияния в Восточной Европе и «применение тайных мер и прочих методов поддержки антисоветских организаций в данном регионе». Вот почему в программах ЦРУ равное место с поддержкой моджахедизма обрела поддержка польской «Солидарности» — «тайная финансовая, разведовательная и политическая». Теперь это ни для кого не является тайной, и сравнительно недавно в США вышла книга «Его святейшество Иоанн-Павел II», в которой подробно рассказывается, как щедро тратили США деньги на столь романтизированную советской интеллигенцией «Солидарность».
Только в 1981–1982 годы ей, по каналам ЦРУ, было передано 50 млн долларов. Была создана сеть поставок полиграфического оборудования и радиоаппаратуры для организации подпольных типографий и радиостанций. Позже поляки передали это наследство дудаевцам, в расположившийся в Кракове чеченский информационный центр [100]. И ведь не кто иной, как Лех Валенса, выступил с крайне резким заявлением на «круглом столе» по Чечне, созванном в августе 1996 года в Кракове по инициативе «Движения за восстановление Польши». Естественным продолжением этой генеральной линии предстает, конечно, и совещание чеченских ваххабитов с афганскими талибами, почти двадцать лет спустя проведенное накануне вторжения боевиков в Дагестан на территории Польши — заметим, теперь еще и члена НАТО. Разумеется, накал русофобии в Польше всегда был таков, что она неоднократно проявляла почти самоубийственную готовность быть закоперщицей в любых способных повредить России акциях. Но, разумеется, не до такой же степени, чтобы ослушаться своего нового и на сей раз обожаемого «старшего брата» — США.
И вот, однако же, иные сотрудники советских спецслужб считали возможным заявлять такое: «Мы, службы безопасности, на самом деле никогда не верили пропаганде, что Америка помогает «Солидарности»…» [101]. Если это так, то налицо либо повальная профнепригодность, либо… Видимо, правы как генерал Денисов, так и китайский исследователь советской литературы Чжан Цзе, который сделал весьма обоснованный вывод: верхушка КПСС «защитным импульсам
