Ведь, как говорилось выше [989], на новом витке война с «нулевым риском» воспроизвела тип войн, с которым не-западный мир уже познакомился в эпоху Конкисты и первых колониальных захватов. Тогда речь тоже шла о захвате территорий у населения, находившегося на несравненно более низком уровне технического развития и, соответственно, вооруженности; и если говорить о «нулевом риске» было нельзя [990], то все же риск для обеих сторон был несоизмерим. Технологические достижения ХХ века сделали этот «нулевой риск» действительно почти абсолютным и, соответственно, открыли новые перспективы для жаждущих гегемонизма в планетарном масштабе.
«Вбомбить в каменный век» — не просто метафора, а обозначение предельной стратегической цели, так сказать, верхней планки, которой если и нельзя сразу достичь, то к которой нужно упорно стремиться, умело сочетая и вот тут уже тактика — бомбовые удары с ударами дубины экономических санкций. О результатах можно судить по положению, сложившемуся сейчас в Ираке, по отношению к которому впервые был полномасштабно применен такой способ действий. Летом 2000 года исполнилось десять лет со дня введения санкций ООН в отношении этой страны, и вот как описывает их итоги доклад «Ирак: 10лет санкций», подготовленный сотрудниками Международного Комитета Красного Креста [991]: «Вследствие постоянного ухудшения условий, инфляции и низкой заработной платы [992], повседневная жизнь — это бесконечная борьба за выживание, тогда как нехватка еды, лекарств и питьевой воды угрожают самому существованию 22 миллионов иракцев».
А ведь до войны в Заливе Ирак был технологически наиболее развитой страной арабского Востока, производил хорошее медицинское оборудование, автомобильные аккумуляторы и многое другое. Сегодня же в тяжелейшем положении оказалось здравоохранение: в стране распространяются болезни, свойственные слаборазвитым странам [993], но у иракских врачей нет достаточного опыта борьбы с ними, так как до войны в Заливе и последовавшего за ней введения санкций уровень развития Ирака позволил уже покончить с болезнями такого рода. А сегодня трудно приобрести необходимые знания и потому еще, что ООН ввела эмбарго на поставку научной литературы, — факт абсолютно чудовищный; его одного достаточно, чтобы говорить о полном извращении целей, во имя которой после победы над фашизмом нации создали эту организацию, теперь, как видим, становящуюся инструментом претворения в жизнь фашистской по самой своей сути идеи селекции народов. Последняя, как можно заключить, становится структурным элементом пост-ялтинского мира.
В стране рухнули, по сути, все современные инфраструктуры: электростанции, системы очистки и распределения питьевой воды, системы канализации, коммуникации, система оборудования и т. д.
К тому же в 1999 году на страну обрушилась тяжелейшая с 1932 года засуха, что резко ухудшило и без того бедственное положение с водоснабжением населения. Но, отмечается в докладе МККК, основная резолюция № 986 [994] совершенно не предусматривает механизма действия в чрезвычайных ситуациях. Поскольку вырученные за нефть средства Багдад не может расходовать по своему усмотрению [995], страна не в состоянии справиться с такими проблемами, как недостаток водных ресурсов и очистных сооружений. Что, в свою очередь, ведет к вспышкам инфекционных заболеваний, и страна продолжает ускоренно соскальзывать по спирали погружения в недоразвитие. Так, обобщая всю приведенную в докладе информацию, можно определить происходящее с ней. Этим своим «ноу-хау» международное сообщество, тождественное, как мы уже знаем, клубу семи, увенчало ХХ век.
Войны же, подобные тем, что произошли в Заливе и в Косово, играют роль пускового механизма такой спирали, и тип военных действий в Югославии летом 1999 года вновь со всей очевидностью продемонстрировал это. Так, одна из американских газет цинично писала в апреле 1999 года: «можем вернуть 1950-е годы, а захотим — так и в 1389 год». Год, напомню, битвы на Косовом поле, так что к упоению технологическим могуществом здесь добавляется садистское желание причинить жертве побольше страданий, показать народу свою способность в мгновение ока уничтожить всю прожитую им историю — так забавляются, стряхивая ползущего по стенке стакана жучка вновь и вновь на его дно.
Пресловутое высокоточное оружие с поразительной точностью било не столько по военным, сколько по гражданским объектам, о чем говорит уже сама статистика потерь среди гражданского населения. За все время военной операции НАТО против Югославии погибли от 1,2 до 2 тысяч человек, около 6 тысяч были ранены. При этом 33 % убитых и 40 % раненых составили дети, что говорит само за себя: ведь не могло же такое количество детей находиться в непосредственной близости от военных объектов, и, стало быть, они оказались жертвой целенаправленных атак на объекты гражданские, в том числе и на жилые. Либо же — элементарных промахов, ибо, подобно тому, как это было в Ираке, высокая точность «оружия космического века» во многом была пропагандистским мифом. Во всяком случае, более половины бомб, сброшенных британскими ВВС на территорию Косово во время агрессии НАТО против Югославии, падали на землю мимо обозначенной цели. Об этом говорится в секретном докладе Британской армии, доступ к которому в результате своего расследования получили летом 2000 года сотрудники Би-би-си и журнала «Флайт интернэшнл». В документе сообщается, что лишь 40 % общего числа сброшенных бомб достигло своей цели. Между тем еще в феврале того же года английские генералы на своей пресс-конференции утверждали, что косовская кампания была наиболее успешной из всех, когда-либо проводившихся королевскими ВВС. Тогда же Международная организация по защите прав человека, а также «Эмнисти интернэшнл» осудили методы натовской авиации, бомбившей объекты с непозволительно большой высоты.
Однако при этом авиация НАТО целенаправленно била по мостам [996], предприятиям, культурным и медицинским учреждениям, архитектурным памятникам [997]. В первые же дни были нанесены удары, которые должны были бы стать — но, увы, не стали — особенно болезненными для русского сознания. Одним из первых пострадавших гражданских объектов стал городок Алексинац, и тогда же взрывом был поврежден сооруженный близ него, на горе Руевице, памятник русским добровольцам, погибшим на Балканах во время Сербско-турецкой войны 1876–1877 годов. Здесь же похоронен и полковник Раевский, внук героя войны 1812 года, послуживший, как принято считать, Льву Толстому прототипом Вронского. Символическое значение этой памяти было исключительно велико, о чем свидетельствует, в частности, стихотворение сербского поэта ХIХ века Йована Йовановича «Памятник на Руевице»:
…Встали сербы защищать родные
Славянские нивы,
Брат наш крикнул, ведя в бой идущих:
Нет, не одни вы!…
Скинь же здесь шапку и помолись ты,
Вспомни дни боя,
То береги, что предки геройски
Взяли борьбою.
Камень большой на русской могиле
Славою дышит!
Память, живущая в сердце сербском,
Больше и выше!
С учетом этого символического значения, пусть к нему и равнодушна современная Россия, с трудом верится в случайность удара: там, откуда он был нанесен, прекрасно понимают значение символов и не упускают случая оформить свои действия в соответствии с ними.
Именно так произошло и при бомбардировке югославского города Крагуевац, название которого кровью невинных жертв вписано в историю Второй мировой войны. Здесь немцами были расстреляны 7 тысяч заложников, среди них много школьников, которых убивали целыми классами, вместе с учителями. После войны он занял свое место в ряду с Ясеновацем, Орадуром, Хатынью, Лидице как олицетворение того, что больше не должно повториться. «Крагуевац, город югославский, забывать о прошлом не велит», — была в советское время такая песня, которую исполнял Марк Бернес. Шествием к памятнику расстрелянным заложникам жители Крагуеваца в первые дни и попытались воззвать к общей памяти о войне с фашизмом, но тщетно. 9 апреля 1999 года в 1. 20 ракетной атаке подверглись промышленные объекты завода «Цврна
