разряд infames ('обесчещенных'). Какое бы богатство не выпало ему потом на долю, он никогда не войдет в сословие всадников, никогда не станет членом городской думы или муниципальным магистратом. Он не может выступать в суде защитником или свидетелем; его не всегда удостаивают пристойного погребения. Гражданин маленького городка Сассины дарит городу участок земли под кладбище, но запрещает хоронить на нем людей зазорных профессий и гладиаторов-добровольцев. Быть гладиатором — это последняя степень человеческого падения.
И законодательство старается образумить глупца, который ради фантастических надежд жертвует таким реальным благом, как звание гражданина. Доброволец должен объявить народному трибуну о своем желании идти в гладиаторы, назвать свое имя и возраст. Трибун мог не согласиться с таким желанием, если находил добровольца по физическому состоянию негодным для гладиаторской службы. Сумма, которую ланиста вручал при заключении первого условия, не должна была превышать 2 тыс. сестерций. И за эту жалкую сумму продавать свою жизнь и честь? Можно было еще остановиться и одуматься.
Если доброволец упорствовал, ему предлагалось подписать условие, заключаемое с ланистой, и он был обязан перед магистратом произнести клятву, превращавшую его формально в раба; в этой клятве он признавал за ланистой право 'наказывать его огнем, связывать, бить, убивать мечом'.
В риторических декламациях гладиаторские казармы изображались в красках самых мрачных: в этих грязных конурах, под гнетом жестокой дисциплины жить тяжелее, чем в страшных подвальных тюрьмах, где хозяева держат закованных рабов. Нельзя сомневаться, конечно, что гладиаторам жилось несладко, но что ланиста в собственных своих выгодах заботился о здоровье и физическом благополучии своих молодцов, это тоже несомненно. Их сытно кормят (большое место в их рационе занимают бобовые, это 'вегетарианское мясо', как их называют теперь); после упражнений тщательно массируют и натирают оливковым маслом; заболевшего или раненого гладиатора усердно лечат. Знаменитый Гален был очень доволен, когда его, молодого человека, пригласили врачом в гладиаторскую школу. Дисциплина в казармах была строгой и не могла быть иной: в гладиаторской школе людей высокого нравственного уровня, как правило, не бывало; буянов, которым море было по колено, приходилось держать в крепких руках. А с ними бок о бок жили преступники, часто опытные и закоренелые. Общество в школе часто собиралось страшное. К своему праву 'жечь и убивать мечом' ланиста прибегал, вероятно, в редчайших, исключительных случаях; меры против гладиаторов были главным образом предупредительными: они всегда под надзором; императорские школы охраняет военный караул; гладиаторам не дают настоящего оружия, они получат его только в амфитеатре, в школе же фехтуют деревянными мечами. Существуют и наказания: есть карцер и колодки. Колодки нашли в карцере помпейских казарм: это тяжелый деревянный брус с набитой на него железной полосой, в которую вертикально вставлены кольца на невысоких стержнях; сквозь все кольца пропущена железная штанга, наглухо закрепляемая с обоих концов тяжелыми замками. Провинившегося сажали на пол, клали его ноги между кольцами, продевали штангу через все кольца, и запирали замки; просидеть даже несколько часов в таком положении было мучительно.
Прежде чем выйти на арену, новичок проходил целый курс фехтования и обращения с разного рода оружием. Не все гладиаторы были одинаково вооружены и одинаково одеты. Делились они на две основные группы: тяжеловооруженных, подразделявшихся в свою очередь на несколько категорий, и легковооруженных. Последние были, по существу, представлены только ретиариями. Вооружение этих гладиаторов — сеть, которой они должны опутать противника (от нее они и получили свое название: сеть по-латыни rete), трезубец (иногда копье) и кинжал. Сражался ретиарий, строго говоря, голым: на нем ничего нет, кроме широкого кожаного пояса с металлическими пластинами, защищавшего живот, и наплечника, который закрывал левое плечо, руку почти до локтя и поднимался над плечом так, что им можно было слегка прикрыть голову.
Тяжеловооруженные ('фракийцы', гопломахи, секуторы, мурмилоны) защищены лучше. На них надеты каски, круглые или высокие, с гребнем, а то и с султаном, очень часто — с забралом, скрывающим все лицо (чтобы видеть и дышать, в нем пробивают множество отверстий) и широким «воротником», защищающим шею и плечи. Правая рука — в толстых ременных обмотках или в железном нарукавнике, на ногах — поножи, а над ними — еще кожаные обмотки; короткие трусы прихвачены толстым кожаным поясом с металлическими полосами, он целиком закрывает живот и верхнюю часть бедер. Спинка и грудь всегда открыты. Вооружение «тяжелого» гладиатора составляют меч или длинный кинжал и щит. Он бывает овальный, круглый или прямоугольный. Гладиатор с поножами на обеих ногах, небольшим круглым щитом и кривым ятаганом звался «фракийцем» (во время войн Суллы на Востоке римляне ближе познакомились с этим народом, и ланисты решили ввести их вооружение в свои школы). Гладиатор с поножью только на левой ноге и длинным щитом, напоминающим цилиндр, разрезанный вдоль, назывался в раннее время республики самнитом, а при империи — секутором или гопломахом. Каждую категорию тяжеловооруженных обучали свои учителя — вышеупомянутые 'доктора'.
Молодого гладиатора одевали во все доспехи той группы, куда он был зачислен, вручали ему деревянный меч и щит, сплетенный из ветвей ивы, и обучение его начиналось. Учитель показывал ему, как нападать и как увертываться от ударов, фехтовал с ним сам, а кроме того, заставлял упражняться на мишени. В землю вколачивали высокий (1.8 м) кол (по-латыни palus), и ученик должен был быстро и метко попадать в указанное ему месте. Мало хорошо действовать мечом; надлежало крепко запомнить, что только щитом может гладиатор прикрыть грудь и бок и что раскрыться значило погибнуть. Устраивались примерные поединки; учитель объяснял ученику его ошибки и промахи. Иногда для фехтования выдавались доспехи и оружие более тяжелые, чем те, которыми пользовались на арене: пусть гладиатор развивает свои мускулы. Кроме того, новичок должен был хорошо усвоить технический словарь гладиаторского искусства; может быть, он почитывал и теоретические руководства, об этом искусстве написанные.
Тяжеловооруженные гладиаторы сражались между собой; ретиарий никогда не бился с ретиарием. Обычным противником его был мурмилон; на его каске изображена рыба (полагают, что свое название он и получил от этой рыбы: ее звали 'мурма'). Устроители игр считали, видимо, что они придадут особую остроту кровавой схватке, изобразив ее в виде невинной рыбной ловли. Ретиария поэтому и снарядили как рыбака, вручив ему сеть и трезубец, а у мурмилона поместили на каске изображение рыбы. 'Не тебя ловлю, а рыбу! Убегаешь зачем, галл?',[15] — напевает ретиарий, преследуя мурмилона, увернувшегося от его сети.[16]
В гладиаторской школе имелась своя иерархия. Новичок, еще не выступавший на арене амфитеатра, назывался «новобранцем»; после какого-то очень небольшого числа сражений — может быть, даже после первого поединка — он становился «ветераном». Внутри каждой категории (мурмилоны, «фракийцы», ретиарии) людей группировали в соответствии с их силой и умением; было пять гладиаторских рангов. Гладиатор по мере усовершенствования повышался в ранге. Ранги эти назывались palus, и в гладиаторских надгробиях родные или друзья не забывают упомянуть, что умерший был гладиатором первого или второго ранга (третьим, не говоря уже о следующих, хвалиться было нечего).
О дне гладиаторских игр сообщалось заранее; на стенах домов крупными буквами писали объявления. В Помпеях хорошо сохранилось несколько таких надписей: 'Гладиаторы эдила А. Суеттия Церта будут биться накануне июньских календ [31 мая]. Будет звериная травля; натянут полотно' (т. е. над амфитеатром будет натянут тент для защиты зрителей от дождя и солнца); '30 пар гладиаторов Аллия Нигидия Майя будут биться в 8-й, 7-й и 6-й день до декабрьских календ [22, 23 и 24 декабря]. Будет звериная травля'. Иногда добавляются такие замечания: 'отсрочки не будет', 'в любую погоду' или 'если погода позволит' — в этом случае устроитель игр, видимо, не располагал такими средствами, чтобы вдобавок ко всем расходам истратиться еще на тент для всего амфитеатра. Кроме таких надписей были и настоящие афиши — листки, в которых сообщались все подробности, касающиеся игр: имя устроителя; повод, по которому 'даны гладиаторы'; число пар и «специальность» их ('фракиец', ретиарий и т. п.); число выступлений и побед, одержанных каждым. Такие афишки продавались в большом числе, и во время игр зрители в них заглядывали. Овидий рекомендовал молодому человеку приносить такие программки девушке, за которой он ухаживает.
Мало, надо думать, было людей, которые с бестрепетным спокойствием встречали день своего выступления на арене. Каждый понимал, что он идет на встречу со смертью; 'за жизнь боремся' — сказано в эпитафии одного гладиатора, и перед этой смертельной борьбой не один человек содрогался и обливался потом, как тот гладиатор, великую муку которого один ритор с ужасающим бессердечием сравнил с беспокойством декламатора, приготовляющего речь. На арене почти все решал случай. Жребий мог
