закипает чайник. Сейчас я неспешно поужинаю бутербродами, а потом классно посплю под шум дождя...
В кармане тренькнул мобильник. Кто-то прислал мне смску.
'Сейчас глянем, кто там по мне соскучился', - проворковал я, доставая мобильник на свет. Но стоило мне прочитать смс, как от благодушия не остались и следа.
Послание было от Грега. В нем содержался лаконичный приказ.
- Что? - возмутился я, перечитав его раза три. - Всю ночь, до рассвета? В огороде? Без сна?! Дурацкие шуточки!
Я набрал номер Грега, чтобы перезвонить и уточнить, точно ли мне предназначено это послание, или он ошибся номером. Но Грег был вне зоны действия.
Я приуныл. Видимо, ошибки все-таки не было. Начались испытания.
- А что будет, если я усну? - спросил я в пространство.
Мобильник снова тренькнул. Новое смс состояло из одного слова:
'Ничего'.
Я моргнул. Это что - глюк, удивительное совпадение или уличная магия?
- Интересно, - проговорил я вслух предельно иронически. - В каком смысле 'ничего'? 'Ничего страшного' или 'ни коня, ни шашки'?
Но больше смсок не приходило. Видно, Грег решил, что высказался достаточно определенно.
- Подонок! - прошипел я, возвращаясь в дом. По крыше барабанил ливень. Мне предстояла веселая ночка.
В начале двенадцатого я решил, что дольше тянуть неприлично, зевнул и начал готовиться к первому испытанию. Взяв с собой все, что надо, я вышел из теплого, уютного, протопленного дома, и окунулся в холодную темноту. На улице не было ни огонька. В небе шумели невидимые березы. Передо мной чернела мокрая распаханная земля огорода. Дождь временно прекратился, в воздухе висела противная морось. В небе среди туч тускло поблескивали редкие звезды, вызывая мысли о вечности и смерти. Я вздохнул и побрел в огород.
Между грядками в бороздах еще лежал снег. От малейшего прикосновения он тут же смешивался с землей и превращался в ледяную грязевую кашу. Я прошлепал между грядок, выбирая место посуше. Наконец я угнездился на месте бывшего парника: положил там лист фанеры, накрыл парой старых пальто, натянул на себя всю одежду, какую только нашел в доме, и уселся по-турецки, радуясь, что меня никто не видит. Вокруг царила кромешная тьма, даже фонари в поселке не горели. Я бы не удивился, если бы вокруг на многие километры не оказалось ни единого человека.
'Ну и какой в этом всем смысл?' - подумал я раздраженно, ерзая на фанере.
Невольно представлялось, как Ники с Валенком наблюдают за мной из-за кустов, помирая от смеха. Чтобы им стало еще смешнее, я закурил.
И все-таки интересно, кто они такие? Я начал мысленно загибать пальцы, перечисляя, что мне про них известно. Невидимо перемещаются в пространстве, внезапно появляются и исчезают... Отводят глаза? Летают? Острые зрачки в минуты опасности или битвы... Телепатически влияют на сигнал мобильника... Маги? Оборотни? Неужели все-таки вампиры? (Валенок-то наверняка!)
Во что я ввязался? Какую роль мне готовят?
Время шло. Мне надоело гадать попусту. Я напомнил себе, что теперь я отшельник, и решил медитировать. Минут десять я глубоко дышал и пытался очистить сознание, а дождь тем временем просачивался мне за шиворот, медленно, но верно усиливаясь. Потом в воздухе замелькало что-то белое - это полетели хлопья мокрого снега. У меня затекли ноги, вдобавок начало подмораживать задницу. Тогда я плюнул на медитацию, съежился и предался мрачным раздумьям.
Какая же у меня пустая, нелепая жизнь! На что я ее потратил? В двадцать лет кажется, что впереди будет такое, такое! Что будет жизнь какая-то необыкновенная. А ближе к тридцати с ужасом осознаешь, что жизнь вошла в колею, а необыкновенного все нет. И мало того, что ничего выдающегося и в прошлом не было, так и от будущего ничего можно уже не ждать. Остается только потихоньку доживать до пенсии.
Наверно, это и есть тот самый 'кризис среднего возраста'.
Можно ли вырваться из этого круга? Но чем дальше, тем сложнее. И это у меня еще нет никаких обязательств, как у многих моих ровесников. Родители и без меня прекрасно живут, а от забот о Ваське меня освободили насильственно. Так что мне мешает все изменить?
'Я готов! - подумал я в отчаянии. - Но я не знаю как! Я не вижу альтернативы! Расскажите мне, где выход!'
Вдруг передо мной, как живое, возникло видение ехидно ухмыляющегося Валенка. Он стоял в борозде между грядок, и скалился, любуясь на мой прикид таджикского беженца.
- Рассказать? - пробасил он. - Рассказывать бессмысленно. Мы лучше тебя туда проводим.
У меня зверски зачесались глаза. Я крепко зажмурился - и проснулся.
Вокруг было почти светло, небо перламутрово-серое. Из-за деревьев робко высунулся край солнца и кольнул меня в глаз.
Блин, все-таки уснул!
Я пошевелился и жалобно застонал. Все тело одеревенело, нижняя половина его вообще не ощущалась. Казалось, я превратился в монумент и вмерз в землю. Непослушными пальцами я вытащил из кармана телефон и с надеждой взглянул на экран. Может, уже пришла смска: 'Все, ты не прошел тест, катись домой?'
Увы, экран был пуст.
'Все равно условие не выполнено, - подумал я. - Да уж, сломался на первом же испытании. Нехорошо получилось. Эх, слабак... Зато теперь могу отсюда уехать!'
Мне вдруг ужасно захотелось пойти сесть на поезд и на все забить. Вернуться в город, в свою уютную берлогу, выпить горячего чая, воткнуть наушники с любимой музыкой и включить родной комп... Потом позвонить друзьям, которые в последнее время как-то отошли на второй план - и навсегда забыть о трех упырях с их идиотскими испытаниями.
Стеная и охая, как столетний старец, я встал с фанеры. Что-то дернуло меня шагнуть вперед и взглянуть на то место, где во сне мне привиделся Валенок...
- Черт! - воскликнул я, таращась на землю, где красовались отпечатки остроносых подошв пятидесятого размера.
Следы никуда не вели. Отпечатков было ровно два - словно Валенок материализовался в огороде, а потом там же и развоплотился.
И вот удивительно. В тот же миг мне сразу расхотелось уезжать. Я понял, что эта мерзлая дача - именно то место, где я и должен сейчас находиться, и я ничего не хочу отыгрывать назад. Что я в нужном месте, в нужное время, и все идет правильно.
Глава... Вторая ночь отшельника
Я проснулся около полудня, весь больной. Дом так выстудило, что я ощутил себя запертым в затонувшем корабле. За окном все небо было словно затянуто мокрой серой парусиной. Огромным усилием воли я выбрался из-под влажного одеяла и отправился заново топить печку, кашляя и сморкаясь. Прошлая ночь далась мне нелегко. Ныло все тело, каждый сустав - лучше бы Валенок еще раз меня побил, ей-богу. Снова захотелось на всю наплевать и уехать в город.
Впрочем, к обеду я воспрянул к жизни. Натопил печь, наносил воды с колонки, и даже слегка прибрался. Обедая растворимым супчиком, я пришел к мысли, что жизнь не так уж и плоха, как мне казалось вчера ночью.
Новых посланий на мобильник никто не прислал. Из этого я сделал вывод, что меня простили, и испытание продолжается.
До заката оставалось еще много времени, и я решил не терять его даром. Отшельник я, черт возьми, или нет? Если следующую ночь мне предстоит опять провести в огороде, пусть она по крайней мере пройдет не так бездарно, как прошлая.
Чтобы морально подготовиться, я перерыл шкафчик с матушкиными книгами. Там хранилась богатейшая коллекция оздоровительного чтива вроде 'Целительные свойства редиски' или 'Этот волшебный чайный гриб', и среди прочего - опус под названием 'Пирамида счастья', вовлекавший доверчивых читателей в таинственный мир 'даосского ушу'. Точнее, какого-то его упрощенного варианта для офисных работников. Уж не знаю, сколько там было от ушу, а сколько от пирамид, но крышу он матушке снес капитально. Несколько месяцев она питалась одной зеленью, допекая нас с папой загадочными пассами, вращением энергии ци, движением по восьмиграннику, стоянием столбом и разгоном облаков, пока ей это не надоело. Я пролистнул книгу - по-своему она оказалась весьма любопытной. Попадались такие роскошные цитаты из классиков, что пальчики оближешь. Например, призыв 'напиться из источника жизни, вместо того, чтобы довольствоваться слухами о нем'. Разве не великолепно сказано?
Как-то незаметно стало слишком темно, чтобы разбирать буквы. Отложив книгу, я вдруг задумался над тем, что провел весь день в молчании. Прикинул, нравится мне это или нет, и решил, что пока - да. Было в этом нечто, опять же, очищающее сознание. Пустые ежедневные разговоры ни о чем создают пустые одинаковые мысли. 'Но если прожить так несколько месяцев, - подумал я, - то молчание превратится в пытку. Потом, чтобы не сойти с ума, я начну непрерывно болтать сам с собой, как это делают очень одинокие люди. А потом у меня начнется настоящее раздвоение личности. Как у Горлума'.
А если бы я прожил отшельником несколько лет?
Я представил, как болтаюсь по улицам, впиваясь хищным взглядом в каждого случайного прохожего, и громко спрашивая сам себя:
- Ну как он нам, моя прелесссть? Можно ли его съесссть?
И дачники шарахались бы от меня, и бежали бы звонить в психушку.
К закату тучи разметало по небу. Я вышел на крыльцо, взглянул наверх, и на душе посветлело - серая хмарь ушла, небо стало высокое и чистое. Звезды сразу засияли в два раза ярче. 'Завтра будет солнечно. Ура!' - пришла в голову здоровая крестьянская мысль, а за ней много других: поленница подсохнет, можно будет толком заняться текущей крышей, и так далее. От вчерашнего пессимизма ни следа не осталось.
'Ага, - отметил я. - Тяжелый труд на свежем воздухе творит чудеса!'
Настанет ли когда-нибудь время, когда звезды станут такими яркими и близкими, как на картинах Ван Гога, и я смогу, как некоторые, тоже увидеть второй, или даже третий виток спирали Млечного пути?
