Не дочитав письмо, Сильвиус Хог извлек из конверта документ, о котором шла речь, — листок бумаги, который он недоуменно повертел в руках.
Это был лотерейный билет за номером 9672.
На обороте билета было нацарапано несколько строчек:
Глава XII
Так вот в чем заключался секрет молодого моряка! Вот на что он уповал, надеясь подарить состояние своей невесте! Лотерейный билет, купленный незадолго до отъезда… В момент кораблекрушения он запечатал его в бутылку и бросил в море, посылая любимой последнее «прощай!».
На этот раз даже Сильвиус Хог поник в отчаянии. Он молча переводил взгляд с билета на письмо и обратно. Что тут говорить?! Можно ли теперь сомневаться в катастрофе, постигшей «Викен», и в гибели всех, кто находился на его борту?!
Пока Сильвиус Хог читал письмо, Гульда вся сжалась и словно окаменела в тоске. Но, услышав последние слова Оле, запечатленные на билете, она без чувств упала на руки Жоэля. Девушку перенесли в комнату, и фру Хансен привела ее в себя. Но Гульда захотела остаться одна и теперь, стоя на коленях у постели, молилась за душу погибшего Оле Кампа.
Фру Хансен вернулась в зал. Сперва она направилась к профессору, как бы желая что-то сказать ему, но потом, видимо передумав, скрылась в своей комнате.
Жоэль, выйдя от сестры, тотчас покинул дом. Он задыхался там, куда ворвались, казалось, все злые ветры земли. Ему требовался горный воздух, горный ураган, и весь остаток ночи он прошагал по берегу Маана.
Сильвиус Хог остался в одиночестве. Сраженный зловещей новостью, он тем не менее очень скоро обрел привычную энергию. Пройдясь несколько раз по залу, он прислушался, не зовет ли Гульда. Но в ее комнате стояла тишина; тогда профессор присел к столу, и мысли его приняли иное направление.
«Как?! — говорил он себе. — Неужто девушка больше никогда не увидит своего жениха! Неужто возможно такое страшное горе! Нет, нет! Вся моя душа восстает против этого! Предположим, «Викен» действительно затонул, но разве это непреложно доказывает гибель Оле? Я не могу поверить! При любом кораблекрушении одно только время может показать, все ли погибли. Да, я не верю в несчастье, я обязан не верить в него, даже если Гульда, Жоэль и все остальные не разделят со мною мои сомнения. «Викен» затонул… Но разве не могли остаться от него обломки на волнах, — ведь осталась же невредимой бутылка, в которую бедняга Оле вложил свое последнее напутствие невесте и последнее свое достояние».
И Сильвиус Хог еще и еще раз оглядывал, вертел, щупал и изучал клочок бумаги, на котором несчастный юноша строил надежды на благополучие.
Желая разглядеть его внимательнее, профессор встал, прислушался, не зовет ли Гульда мать или брата, и, ничего не услышав, вошел к себе в комнату.
Билет принадлежал к так называемой Школьной лотерее Христиании, в ту пору весьма популярной в Норвегии. Главный выигрыш составлял сто тысяч марок, что равняется ста тысячам франков. Общая стоимость остальных выигрышей — девяносто тысяч марок. Число билетов достигало одного миллиона, и в настоящее время все они были распроданы.
На билете Оле Кампа стоял номер 9672. Но, увы, вне зависимости от того, проиграет или выиграет номер, на который делалась ставка, через двадцать восемь дней, то есть к розыгрышу пятнадцатого июля, молодого моряка здесь уже не будет. И, согласно последней воле жениха, Гульде предстояло занять его место и откликнуться в случае успеха.
Поднеся билет к стоящему на полу канделябру, Сильвиус Хог внимательно вчитывался в строки, набросанные на оборотной стороне, словно искал в них другой, тайный смысл.
Они были написаны чернилами, твердым почерком, свидетельствующим о том, что рука Оле при этом не дрожала. Значит, в момент крушения «Викена» молодой боцман сохранял хладнокровие. Следовательно, он находился в таких условиях, когда мог бы воспользоваться какими-нибудь средствами к спасению, — схватиться, скажем, за обломок рангоута, за оторванный планшир, если только все это не кануло в ту же пучину, где сгинула шхуна.
Чаще всего подобные документы, подобранные в море, более или менее точно указывают, в каком районе судно потерпело бедствие. Здесь же не значилась ни широта, ни долгота, ничего, что говорило бы, близ каких берегов или островов затонула шхуна. Отсюда вывод: ни капитан, ни члены экипажа не знали местонахождения «Викена». Наверняка он был сбит с курса одним из тех яростных штормов, коим невозможно противостоять, а постоянно затянутое тучами небо не позволило определить положение корабля по солнцу. И стало быть, являлось опасение, что никому и никогда не удастся узнать, в какой точке северной Атлантики, далеко или близко от Ньюфаундленда или Исландии, морская бездна поглотила злосчастных моряков.
И это обстоятельство отнимало последнюю надежду даже у того, кто упорно противился отчаянию.
В самом деле, укажи записка хотя бы туманный намек на координаты [82] судна, можно было бы предпринять поиски, послать спасательное судно к месту кораблекрушения и отыскать обломки, позволяющие определить их принадлежность «Викену». И кто знает, не удалось ли одному или нескольким членам экипажа добраться до арктического континента, где они сейчас терпят лишения, не имея возможности достичь родных берегов?
Вот какое предположение зародилось у Силъвиуса Хога, но вряд ли оно порадовало бы Гульду и Жоэля; профессор и сам поостерегся бы делиться с ними такой догадкой, ибо, не сбудься она, их постигло бы еще более мучительное разочарование.
«Однако, — раздумывал он, — если записка не содержит никаких полезных указаний, то известно, по крайней мере, в каком районе была подобрана бутылка. В письме из Христиании об этом не говорится, но в министерстве-то должны знать. Разве нельзя использовать подобные сведения для дальнейших поисков? Разве нельзя, приняв во внимание направление морских течений и пассатов, [83] в соответствии с примерной датой кораблекрушения, рассчитать… Нет, я должен потребовать новых поисков, и притом спешных, как ни мало у нас шансов на успех. И разумеется, я не брошу бедняжку Гульду. Пока мы не получим неопровержимых доказательств гибели ее жениха, я в нее не поверю».
Так рассуждал Сильвиус Хог, решив одновременно, что не станет никого посвящать в свои дальнейшие действия и в те поиски, которые он благодаря своему влиянию надеялся продолжить. Вот почему ни Гульда, ни ее брат не узнали о том, что профессор опять написал в Христианию. Кроме того, он отложил свой завтрашний отъезд на неопределенное время, а вернее сказать, на несколько дней, по истечении которых собирался отправиться в Берген. Там он хотел разузнать у господ Хелп все имеющее отношение к «Викену», посоветоваться с наиболее опытными моряками и разработать план дальнейших поисков.
А тем временем сведения, полученные Министерством морского флота, просочились сперва в прессу Христиании, затем во все прочие газеты Норвегии и Швеции, а за ними следом и в европейские издания; они подробно описывали лотерейный билет, превратившийся в свидетельство катастрофы. Этот последний
