Владимир Путин встретился в своей сочинской резиденции «Бочаров ручей» с председателем правительства Сербии и Черногории Воиславом Коштуницей. От обсуждения проблемы Косово их не должно было отвлекать ничто. Мир должен был получить информацию о нем из первых рук, но в какой‑то момент показалось, что это невозможно. Проблема была в том, что после утреннего дождика в ожидании хорошей погоды в пруду рядом с резиденцией и двумя микрофонами для президентов с наслаждением квакали лягушки.
Шло время, а кваканье не прекращалось. Положение стало казаться абсолютно безвыходным, и тогда из рядов принимающей стороны выступил простой русский человек, пожелавший остаться неизвестным, и сказал, что ему по силам решить эту задачу. Его с недоверием проводили к пруду тревожными, полными надежды взглядами, в которых, впрочем, читалось откровенное неверие в успех этого отчаянного предприятия. Каково же было общее изумление, когда он только взошел на мостик через этот пруд — и лягушки замолчали все до единой! Это было похоже на сеанс массового гипноза лягушек. Лягушки просто онемели, увидев этого россиянина. И он, понимая, что стоит ему сделать шаг, и тишина в любую секунду может разорваться отчаянным кваканьем, так и стоял на мостике, сознавая свою ответственность за то, чтобы планета услышала о новых конструктивных предложениях и мирных инициативах российского президента.
В Кремле произошла историческая встреча президента России Владимира Путина с сэром Полом Маккартни. Нельзя, видимо, сказать, что президент России всю свою жизнь готовился к этому дню или хотя бы ждал его с большим нетерпением. Скорее уж этой встречи очень хотел господин Маккартни. Во всяком случае, известно, что именно он попросил о ней.
А что касается Владимира Путина, то он, скорее, понимал историческую неизбежность этого свидания. Два мировых лидера рано или поздно должны были встретиться в неформальной обстановке.
— Здрасьте, — сказал Кондолизе Райе корреспондент РИА «Новости» Олег Осипов.
Она с интересом посмотрела на юношу.
— Здрасьте, — ответила она ему с тем же выражением.
После этого госпожа Райе не выдержала и рассмеялась. Ее смех оказался звонким и заразительным. Через секунду хихикала уже половина зала, не понимая, впрочем, что происходит.
— Hello! — мне не оставалось сказать ничего другого Сергею Лаврову.
— Кто сказал «шолом»? — с тревогой переспросил Сергей Лавров, подняв голову (он уже начал изучать какую‑то бумагу).
Услышав про «шолом», госпожа Райе повела себя как истеричка. Она не могла успокоиться от смеха полминуты.
— Видимо, на переговорах бурно обсуждалась ближневосточная тематика? — предположил господин Осипов.
На этих словах с госсекретарем США случилась уже совсем беда. Чуть не сквозь слезы она кивнула: обсуждалась!
Когда украинские политики с энтузиазмом говорят о десяти годах спокойствия — жди беды в конце уже этой недели.
«Мы будем в вашем распоряжении по любым вопросам», — говорила заброшенная за диван рука Владимира Путина, и именно эти слова говорил он сам в этот момент. «Я считаю, — произносила Юлия Тимошенко, — что этой встречей мы открываем совершенно новую страницу в нашей истории», и это казалось таким же спорным, как и ее крокодиловые туфли на фоне косы, безжалостно хлещущей избирателя (да и ее саму, судя по уровню ее раскрученности) ниже пояса.
К журналистам вышел Яап де Хооп Схеффер. Бывает, что люди сидят, положив ногу на ногу. Генсек НАТО перед микрофоном стоял нога на ногу.
Сильвио Берлускони в который уже раз быстро справился с собой и со своим народом, выиграв досрочные выборы уже через два года после того, как пало его прежнее правительство.
Уго Чавес выступил с речью. И мы увидели президента Венесуэлы во всем его великолепии и во весь его рост (хотя он ни разу не встал со стула).
Муамар Каддафи вышел из бронемашины, и я подумал, что этот человек ведет себя словно провинциальный актер, который играет легендарного лидера Арабской Джамахирии. Что‑то в нем было такое, что делало весь его вид неуловимо карикатурным: то ли эти черные очки с серебристыми вставками на дужках на пике нового весенне‑летнего сезона; то ли эти лакированные туфли на таких высоких каблуках, что казалось, будто он хочет казаться еще выше, чем вознесла его судьба; то ли эти густые смоляные кудри, пробивавшиеся через темно‑коричневую феску, которой не хватало кисточки… Казалось, актер долго копировал внешний вид и образ с уличного портрета Муамара Каддафи — и не слишком преуспел.
Президент Египта расслабился и совершенно не среагировал на то, что министр энергетики Хасан Юнис, резко встав, уронил стул. Стул обязательно упал бы на ногу рассеянно улыбавшемуся президенту Египта, если бы фазу два сотрудника его службы безопасности не среагировали на это резкими бросками, которые наконец‑то заставили Хосни Мубарака очнуться и хоть немного испугаться, хотя сотрудники проверку на боеготовность уже прошли, и стул стоял на своем месте.
Президента Бразилии господина Лулу да Силву любят за то, что он — плоть от плоти своего народа, что любую экономическую проблему может объяснить, начиная со слов «ну, это, как в футболе…».
Еще больше простой народ полюбил его после того, как, вернувшись в Бразилию с заседания «двадцатки» в Вашингтоне, Луга да Силва выступил с речью, в которой произнес:
