Посполитая получала всю Ливонию и Полоцк. Успех был очевиден, но оказался недолговечным. В самой Ливонии союз с Речью Посполитой уже не считали необходимым.
Баторий и поляки не рассматривали всерьез угрозу со стороны шведов, и те, воспользовавшись ситуацией, захватили Нарву и укрепляли свои позиции в Эстонии. Получив Ливонию, Речь Посполитая не сумела воспользоваться своим успехом в полной мере и не ликвидировала источник потенциальных конфликтов со Швецией.
Смерть короля помешала осуществить планы вторжения в Московское государство, а последовавшее за нею бескоролевье усилило влияние магнатов в сейме и государстве.
Продолжительное правление Сигизмунда III привело Речь Посполитую к вершинам ее могущества, но одновременно с этим стало эпохой невиданных поражений. Иллюзорность устремлений Речи Посполитой обрести статус великой державы обнаружилась с началом Тридцатилетней войны. Состояли они из попыток заключить унию со Швецией, что спровоцировало ряд военных конфликтов, из попыток поглотить Украину и, наконец, из попыток подчинить Московское государство.
Речь Посполитая не сумела заключить союз со Швецией, хотя этот союз был для нее единственным шансом решить балтийскую проблему. Попытки Сигизмунда закрепить за собой шведский трон после смерти Юхана III подтолкнули его противников на союз с Москвой. Протестантская Швеция вступала в период активной внешнеполитической экспансии, главной целью которой были плодородные земли южного побережья Балтийского моря. Но именно поляки вопреки какой-либо логике требовали передать Польше права на Эстонию и добились на это согласия Сигизмунда III в самый неподходящий для Польши момент. Узнав о своей детронизации в Швеции (1599), король попытался еще сильнее связать с Речью Посполитой собственные династические устремления. Эти расчеты оказались ошибочными и втянули республику в ряд совершенно ненужных ей военных конфликтов. В тот момент, когда Сигизмунд III принимал правление в свои руки, позиции Речи Посполитой казались очень прочными: бескоролевье, длившееся целый год, хотя и сопровождалось страшными беспорядками, не привело к дестабилизации ситуации в стране. Москва, где с 1598 года правил Борис Годунов, не представляла угрозы; сначала Литва, а потом и Польша без труда добились продления сроков перемирия. Соглашение 1589 года урегулировало конфликт Речи Посполитой с императором.
Сенаторы и послы, магнаты и шляхта — все считали, что их государство способно продолжить экспансию. Такая уверенность влияла на короля и круг его советников; разделял ее и канцлер (1578) гетман Ян Замойский (1542–1605).
Причины того, что Польша не стала великой державой и что для экспансии не хватало материальных средств, отчасти заключается во внутриполитических факторах. Внешнеполитическая слабость Речи Посполитой не проистекала напрямую из отсутствия сильной королевской власти, но определялась несовершенством политической системы, которая создавала условия как для самоуспокоенности и беззаботной жизни, так и для проявления частных интересов в неслыханных масштабах. Эти чрезмерные амбиции знати блокировали завершение реформ государственного устройства и казны. Проекты дальнейших преобразований не были реализованы на сейме 1589 года, так как не удалось договориться о принципах избрания короля. С этого момента дороги короля и канцлера разошлись. Замойский стремился не только сделать процедуру выборов более эффективной, но и навсегда исключить Габсбургов из числа кандидатов на польский престол.
В 1592 году состоялся инквизиционный сейм, на котором были раскрыты замыслы короля передать польскую корону Габсбургам. Сигизмунд был унижен, а его попытки в 1594–1598 годах установить в Швеции свое правление закончились катастрофой. Все эти события способствовали дальнейшей децентрализации власти в стране. Проблема заключалась в том, что перемещение центра тяжести в провинциальные органы сословного представительства (сеймики) усиливало влияние местных интересов на польскую внутреннюю политику и затрудняло создание института, который бы взял на себя реальные функции центрального органа власти, а объединенные вокруг короля и канцлера политические силы вели ожесточенную борьбу исключительно за сохранение собственного влияния. В хаосе соперничества затерялись голоса, высказывавшиеся за необходимость упорядочить принципы проведения сеймов; на задний план отошли также проблемы внешней политики. На рубеже XVI–XVII веков, прежде чем внутреннее противостояние достигло своей кульминации в сандомирском мятеже 1606 года, неожиданно стало ясно, что Речи Посполитой со всех сторон угрожает опасность.
В Ливонии шведы сумели за два года свести на нет все усилия Батория, а основные военные силы Речи Посполитой были в тот момент сосредоточены на Дунае. Когда Замойскому, а потом и Ходкевичу удалось овладеть ситуацией, для завершения кампании не хватило денег. Не помогла и победа Ходкевича над Карлом IX под Кирхгольмом (Саласпилс) 27 сентября 1605 года, когда три с половиной тысячи польских кавалеристов разгромили четырнадцатитысячную шведскую армию. Военные удачи только усыпляли бдительность поляков, давали им ощущение собственного превосходства. Тем временем, несмотря на победу над господарем Валахии Михаем Храбрым под Буковом (Румыния) 20 ноября 1600 года, потерпели крах усилия Замойского, который стремился в 1599–1600 годах подчинить Молдавию, возведя на молдавский трон представителей рода Могилы.
Турция сумела быстро восстановить свою гегемонию в этом регионе, показав, сколь бесплодны все усилия по созданию направленной против нее лиги христианских государств. Противоречия между имперскими, польскими и местными балканскими интересами были гораздо сильнее, чем стремление объединиться перед лицом турецкой угрозы. В самой же Речи Посполитой миф Крестового похода превращался в одну из иллюзий, которая мешала пониманию важнейших проблем. В 1563 году ради мнимых преимуществ в решении ливонского вопроса Польша позволила курфюрсту Бранденбургскому взять в управление герцогство Пруссия.
Следует сказать несколько слов о важнейшем для польской истории религиозном вопросе.
Процессы полонизации на украинско-белорусских землях сопровождались в значительной степени принятием католицизма. Это справедливо в первую очередь по отношению к тем слоям общества, которые стремились перейти в шляхетское сословие. В XVI веке появились протестанты.
Эхо выступлений Лютера и религиозные «новшества» быстро достигли Польши благодаря немецкому населению городов и молодежи, обучавшейся в немецких университетах. Лютеранство получает распространение уже после 1520 года, а в 1522 году издается королевский эдикт, направленный против реформирования костелов. После 1540 года популярность завоевывает кальвинизм, в первую очередь в шляхетской среде. Наиболее широкое распространение кальвинизм получил в Литве, где он пользовался покровительством могущественного рода Радзивиллов. Переходя в протестантизм, шляхта переделывала католические церкви в протестантские, а местное население фактически не могло выбирать вероисповедание. Быстрое распространение Реформации только отчасти было связано с кризисом религиозных убеждений. Гораздо чаще от католицизма отворачивались по причине его глубочайшего упадка. Высшее духовенство вело светский образ жизни, с небрежением относясь к своим церковным обязанностям. Шляхта неодобрительно смотрела на налоговые льготы Католической церкви. Всем вероисповеданиям в начале XVI века был присущ антиклерикализм; многие представители епископата, бывшие в большей степени гуманистами и политиками, чем духовными лицами, способствовали своим образом жизни и взглядами распространению протестантских тенденций. Шляхетская реформация, в свою очередь, была явлением поверхностным, не имела под собой серьезного теологического фундамента. И именно это считается причиной того, почему многие представители шляхты возвращались в лоно католицизма.
Такие протестанты, как Рафал Лещинский, Иероним Оссолинский или Миколай Сеницкий, были в середине XVI века предводителями посольской избы, выступавшей за реформирование Речи Посполитой. Они боролись и за создание независимой от Рима национальной Церкви.
Заключенное в 1570 году в Сандомире соглашение кальвинистов, лютеран и «чешских братьев» носило оборонительный характер и было нацелено против Контрреформации. Без сомнения, самым значительным успехом польских протестантов стал акт Варшавской конфедерации (1573), гарантировавший религиозный мир в Речи Посполитой. Шляхта была заинтересована в том, чтобы религиозные споры не привели к гражданской войне. Однако уже во времена Батория и особенно Сигизмунда III католики пользовались очевидной поддержкой королевской власти, а протестанты дискриминировались.
В конечном итоге протестантизм оказал незначительное влияние на формирование польской
