В начале января 1605 года Лжедмитрий беспрепятственно занял Севск, располагавшийся в центре Комарицкой волости. Восставшая волость предоставила войску самозванца не только теплые квартиры, продовольствие и фураж, но и воинский контингент.
Армия Лжедмитрия была вновь готова к бою. По своему обличью она заметно отличалась от армии Мнишека. Впервые в ее состав вошло значительное число крестьян. Однако руководили воинством самозванца те же силы, что и прежде. Наемные роты возглавляли польские шляхтичи. Отряды детей боярских из Путивля и других северских городов имели своих предводителей.
После неудачного столкновения под Новгородом-Северским царь Борис не только не объявил опалу Мстиславскому, но, напротив, пожаловал князя. В январе 1605 года на помощь Мстиславскому прибыл князь Василий Шуйский с царскими стольниками, стряпчими и московскими дворянами. 20 января Мстиславский разбил свой лагерь в большом комарицком селе Добрыничи, неподалеку от Чемлыжского острожка, где находилась ставка Лжедмитрия.
Узнав о появлении царской рати, самозванец созвал военный совет. Наемные командиры предлагали не спешить с битвой, а начать переговоры с боярами. Но в повстанческой армии их голос уже не имел прежнего значения. Атаманы высказались за то, чтобы немедленно атаковать воевод, не вступая с ними ни в какие переговоры.
Повстанцы вели войну своими способами. С наступлением ночи комарицкие мужики только им известными тропами провели ратников Лжедмитрия к селу Добрыничи. Восставшие намеревались поджечь село с разных сторон и вызвать панику в царских полках накануне решающей битвы. Однако стража обнаружила их на подступах к селу.
Рано утром 21 января 1605 года армии сблизились и завязался бой. Гетман Дворжецкий решил в точности повторить маневр, который обеспечил успех самозванцу под Новгородом-Северским. Гусары должны были опрокинуть правый фланг русских, а пехота, оставленная в тылу, довершить победу. Перед запорожской конницей стояла задача сковать силы русских в центре. Пешие казаки прикрывали пушки, стоявшие позади фронта.
Следя за передвижениями противника, Мстиславский выдвинул вперед полк правой руки во главе с Шуйским, а также отряды Маржарета и Розена, составленные из служилых иноземцев. Гетман Дворжецкий немедленно атаковал Шуйского, собрав воедино свою немногочисленную конницу. В атаке участвовало около 10 конных отрядов: 200 гусар, 7 рот конных копейщиков, отряд шляхты из Белоруссии и отряд русских всадников. Не выдержав яростной атаки, Шуйский дрогнул и стал отступать. Расчистив себе путь, конница Дворжецкого повернула к селу, на окраине которого стояла русская пехота с пушками. Тут она была встречена мощными орудийными и ружейными залпами и повернула назад. Отступление завершилось паническим бегством.
Взаимная ненависть и недоверие шляхты и вольных запорожцев раздирали армию самозванца изнутри. Ротмистры утверждали, что виновниками катастрофы были запорожцы. На самом деле в поражении повинны были не казаки. Залп из 10–12 тысяч ружейных стволов, писал Маржарет, поверг атакующую польскую конницу в ужас, и она в полном смятении обратилась в бегство.
Самозванец потерял почти всю свою пехоту. Конница понесла меньшие потери, чем отряды казаков и мужиков. Поляки исчисляли свои потери 3 тыс. человек. Самозванец сначала укрылся на Чемлыже, а затем тайно покинул лагерь и ускакал в Рыльск. Запорожцы, узнав о его бегстве, пустились по его следам, «но под стенами Рыльска их встретили ружейной пальбой и поносными словами как предателей государя Дмитрия Ивановича».
В руки воевод попало множество пленных. Их разделили на две неравные части. Полякам была дарована жизнь, и их вскоре увезли в Москву. Всех прочих пленных — детей боярских, стрельцов, казаков, комаричей — повесили посреди лагеря.
Воеводы не удовольствовались казнью «воров», захваченных с оружием в руках. Экзекуции подверглось несколько тысяч крестьян, их жен и детей. Годунов призвал к себе касимовского царя Симеона Бекбулатовича и велел ему истребить Комарицкую волость.
Слухи о погроме в Комарицкой волости распространились по всей России.
Разгром Комарицкой волости и прекращение внешнего вмешательства неизбежно сказались на дальнейшей истории Смуты. Единодушию московских дворян, выступивших против иноземного вторжения, пришел конец.
В середине апреля 1605 года внезапно умер Борис Годунов, преемником которого остался его сын Федор. Смерть Годунова облегчила самозванцу победу. Под Кромами часть царского войска во главе с Петром Басмановым перешла на сторону Лжедмитрия.
Справедливости ради следует вновь отметить, что далеко не все в Польше поддерживали русскую авантюру. Так, польский сейм, открывшийся 10 января 1605 года, решительно высказался в пользу мира с Россией. Канцлер Замойский осудил действия Мнишека и Отрепьева, заявив, что они губительны для Речи Посполитой. Тем не менее авантюра на этом не закончилась…
Первым делом Лжедмитрий распустил перешедшее на его сторону царское войско, чтобы не подвергать себя опасности. Из наиболее ревностных сторонников самозванца был сформирован особый отряд, командовать которым было поручено Борису Лыкову.
В мае 1605 года Лжедмитрий прибыл в Орел, а затем двинулся к Москве. Его сопровождало около тысячи поляков и двух тысяч запорожских казаков и конных русских всадников. Сопротивление оказали лишь гарнизоны Калуги и Серпухова.
31 мая казачий отряд обошел заслоны правительственных войск на Оке и разбил лагерь на Ярославской дороге. На следующий день посланцы самозванца дворяне Гаврила Пушкин и Наум Плещеев в сопровождении казаков проникли в Москву и собрали на Красной площади большую толпу. С Лобного места Пушкин зачитал грамоту самозванца, в которой тот напоминал о присяге, данной его «отцу», о притеснениях со стороны Бориса Годунова и обещал награды всем, кто его признает, и гнев Божий и «царский» в случае сопротивления.
Начался бунт, закончившийся переворотом, узнав о котором самозванец 5 июня 1605 года прибыл в Тулу, а затем в Серпухов. В Туле Лжедмитрий издал манифест о своем восшествии на престол. Вместе с этим манифестом он разослал по городам текст присяги.
Тем временем в Москву была послана карательная комиссия в составе князя Голицына, Мосальского, Сутупова и Басманова. Прибыв в столицу, комиссия начала расправляться с противниками самозванца. Так, был низложен патриарх Иов, истреблена царская семья, а уцелевшие Годуновы и их родственники — сосланы в отдаленные города. Из всех московских бояр самозванцем были награждены только Романовы, которые были в немилости у Годунова.
20 июня 1605 года Лжедмитрий торжественно вступил в Москву. Как правитель, Лжедмитрий, согласно всем современным отзывам, отличался недюжинной энергией, большими способностями, широкими реформаторскими замыслами и крайне высоким понятием о своей власти. Он переустроил думу, введя в нее в качестве постоянных членов высшее духовенство; завел новые чины по польскому образцу: мечника, подчашия, подскарбия; принял титул императора или цезаря; удвоил жалованье служилым людям; старался облегчить положение холопов, воспрещая записи в наследственное холопство, и крестьян, запрещая требовать обратно крестьян, бежавших в голодный год.
Лжедмитрий I думал открыть своим подданным свободный доступ в Западную Европу для образования, приближал к себе иноземцев. Он мечтал составить союз против Турции из императора германского, королей французского и польского, Венеции и Московского государства; его дипломатические сношения с папой и Польшей были направлены главным образом к этой пели и к признанию за ним императорского титула. Папа, иезуиты и Сигизмунд, рассчитывавшие видеть в Лжедмитрий I покорное орудие своей политики, сильно ошиблись в расчетах. Он держал себя вполне самостоятельно, отказался вводить католицизм и допустить иезуитов и добился того, чтобы Марина Мнишек по прибытии в Россию наружно исполняла обряды православия.
Равным образом Лжедмитрий I решительно отказался делать какие-либо земельные уступки Польше, предлагая денежное вознаграждение за оказанную ему помощь. Отступления от старых обычаев, какие допускал Лжедмитрий I и какие стали особенно часты со времени прибытия Марины, и явная любовь Лжедмитрия к иноземцам раздражали некоторых ревнителей старины среди приближенных царя, но народные массы относились к нему доброжелательно, и москвичи сами избивали немногих говоривших о
