заниматься арбалетчиком, ты же сам найди и уничтожь этого смертного! Он и так прожил намного дольше, чем имел на это право!
— Да, милорд, слушаюсь, милорд. Мое почтение, милорд! Бил будет найден и уничтожен!
***
Пожилой, совершенно лысый воин скакал на сивом жеребце на запад, сделав то, что он должен был сделать, оставив за спиной мертвую реку и адский берег. Он бросил вызов повелителю ада, и он знал — ад пойдет по его следам. Что же, так и должно быть.
Путь Била лежал в сторону его родины. Но он знал — ему никогда не достичь родных земель, и судьба его отныне — это бой, безнадежный бой с самим адом, и с тем, что страшнее Ада — с проклятой страной неживых. Но Бил не боялся этой войны — он знал, где-то там, далеко, на западе, по ту сторону Великой Реки, находятся дорогие ему люди. Федор, любимый племянник, единственная кровная родня Била. Бесс, друг и старинный приятель Федора, еще в школьную бытность нередко захаживавший в гости и уже тогда проявлявший неплохие склонности к волшебству. Валерия, единственное, что осталось у Била от главной любви его жизни. Ну и, конечно же, арбалетчик Михаил. И пусть он не был еще знаком с Билом — Бил его хорошо знал. Бил всех их хорошо знал — именно они в свое время сделали Била тем, кем он ныне был. Они были большим, чем семья, чем родственники и друзья — они были самой Судьбой Била.
И теперь он должен был сделать все возможное, чтоб отвлечь силы ада, чтоб дать путникам возможность добраться целыми и невредимыми до Горы Мудрого Дракона.
Бил знал — за ним началась охота, но это лишь радовало его. Прожитые годы не выветрили из головы вольный ветер свободы, и даже на пороге старости жажда приключений была сильнее желания ощутить мягкость кресла и тепло горящего очага. Он знал, что ему не суждено испытать радость деда, нянчить внуков и правнуков. Он знал, что счет пошел на месяцы, что Смерть уже близка, уже стоит за плечами Била, ожидая своего часа. Но он знал и то, что расплата неизбежна, и что ценой за события многолетней давности будет его жизнь.
***
Хорошо в лесу ранней осенью! Да и вообще, ранняя осень, самое начало сентября, благодатная пора. Еще по-летнему тепло, и в то же время дружно созревает весь урожай, и прокормиться дарами природы может даже самый городской житель.
Впрочем, у нас такой необходимости особо не возникало. Но обо всем по порядку.
В тот же день, как я заполучил амулет и полномочия командира, мы, проехав несколько пограничных графств и княжеств, добрались до Вольного Леса. Тут уже не действовали законы Благодатных Королевств, Лера с Бессом уже было расслабились, и тем более был неожиданным для них мой приказ покинуть карету и дальше двигаться пешим ходом. Они никак не могли уразуметь, что комфорт не стоит риска, что такая приметная карета нам только помешает, что лучше немного поработать ногами, чем рисковать в очередной раз жизнью. Моему лидерству возникла угроза, но очень вовремя на мою сторону стал Федя — ему просто- напросто уже надоело сидеть на козлах сутки подряд, пока мы бездельничаем внутри, и захотелось немного равноправия. Да и Алвит, хоть голос зыкруда особо никого не интересовал, поддержал меня — дикарю тоже захотелось побродить по лесу.
Мы их уговорили. Хоть Бесс с Лерой по прежнему не могли поверить, что нам что-то может угрожать, я смог их убедить оставить карету. Более того, забрав самое ценное, мы договорились с местным мальчишкой, что он, накинув одну из запасных кольчуг Феди, довезет карету до Великой Реки, где и оставит ее в каком-то постоялом дворе. Денег у Леры было много, паренька мы вроде честного нашли, так что проблем с платой за простой не должно было возникнуть. А там, глядишь, вдруг карета эта еще пригодится…
Впрочем, когда мы через день легкой прогулки вышли к реке, стало ясно — не пригодится. Наша карета лежала разбитая на дне оврага, рядом валялись мертвые кони, а хлюпающий носом пацан, стоя у сгоревшего моста, всем желающим уже по сотому разу рассказывал, как на него напали невиданные хищники и как он чудом спасся. Кольчуга Феди на парне отсутствовала, а наш кошель если и был — то не на виду. Впрочем, мы бы все равно у него ничего назад не требовали — как бы это мы его подставили, и требовать назад деньги было бы как-то не очень корректно. Пусть будет компенсацией за моральные страдания.
Не знаю, вырос ли у Бесса с Лерой после этого случая мой авторитет, но количество споров по поводу моих решений после вида с обрыва заметно сократилось.
Дальнейшие события развивались так. Еще где-то два дня мы просто шли по лесу на восток, затем, в полном соответствии с теорией вероятности, наткнулись на одну из «бандитских» лесных «шаек». 'Шайка' жила в деревне, по улицам бегали молодые, еще не умеющие летать рекхтары, женщины каждый день уходили в лес за ягодами и грибами, мужчины — охотиться, дети — в прятки играть. 'Главарь шайки', седой столетний дед, страдал старческим маразмом, но по-прежнему оставался для местных самой авторитетной фигурой. Когда нас к нему привели, даже не отобрав оружие, не говоря уже о деньгах, постановил нам 'до выяснения' пожить тут, пока лесовики выяснят, не лазутчики ли мы. Посадили нас не в камеру, а в хату недавно овдовевшей молодки, охрану вообще не ставили, и за те три дня, что мы там пробыли на непонятно каких правах, Федя успел три раза сходить с местными мужиками на охоту. Не знаю, что он там делал, но, по возвращению с богатой добычей, в глазах остальных охотников карлик стал пользоваться большим почетом. И, несмотря на свой малый рост, у нашей хозяюшки, помолодевшей сразу лет на десять, он тоже пользовался большим уважением, под завистливые взгляды других вдов, молодых девок, а то и мужних жен.
А потом до 'бандитского лагеря' дошли вести — государь-император на нас обиделся, и, зная, что мы где-то в лесу укрылись, всему лесному люду выдвинул ультиматум. Или нас выдают в его руки, или он 'пойду на вы войной!'.
Когда все узнали, что мы не просто так, а беглые политические, борцы с режимом и поборники свободы, авторитет наш заметно вырос. И пошли в другие «банды» гонцы — на 'бандитской сходке' решено было государя проучить. Чтоб он узнал, как совать свой нос в дела Вольного Леса, и как свою волю диктовать! Никакого страха перед регулярной имперской армией у лесных жителей и в помине не было.
А потом целых две недели шла война. Я уж не знаю, кого император умудрился командиром войска поставить, но примерный счет мне потом лесовики поведали. С их стороны двадцать два убитых, двенадцать раненых, две сожженных деревни, жители которых успели вовремя убежать. Со стороны империи одиннадцать тысяч погибших, из которых шесть тысяч утонули в болоте, более десяти тысяч раненых, пятнадцать потерянных обозов, один из которых вез зачем-то золото, а один — личных наложниц генрал- командующего армией вторжения. Кстати, по пленению все до единой наложницы изъявили желание остаться в лесу.
Я честно предлагал Лере последовать их примеру — до Дракона еще добраться надо, а тут она и так в безопасности. Но, видать, как я и подозревал, мне рассказали далеко не все, и Лерка отказалась — идем дальше, и точка. Мы и пошли. Были слезы, у нашей молодой вдовы, были рукопожатия, были теплые слова на прощание.
Дальнейший неторопливый путь через Вольный Лес занял три недели — мы шли не спеша. Приключений особых не случалось, разве что один раз. Тогда утром я проснулся под дикий рев — оказалось, что на нашу стоянку вышел местный медведь, ну и решил полакомиться сладкой человечиной. На страже стоял Федя — достойный соперник. Еще бы! Медведь — под триста кило мяса, могучие мышцы, острейшие когти, дикая ярость и минимум мозгов. Федя в бою — метр двадцать в шлеме, дай бог пятьдесят кило в кольчуге, метровый топор, дикая ярость и минимум мозгов. Понаблюдать за схваткой таких гигантов — одно удовольствие, я едва уговорил Леру не вмешиваться, а Бесса не махать почем зря своей глефой. Еще намашется.
Со счетом три один победил Федя. Медведь ему смог только левую руку до кости исцарапать, Федя же сначала медведю хвост отрубил, потом кусок уха отрезал, а потом одним резким ударом пробил толстенную шерсть и отрубил медвежью голову. Жаль. Во-первых, жаль, что у нас полно мяса, а то медвежатина, если
