успевает выпрыгнуть до того, как тело потерпит авиакатастрофу, то гибнет вместе с ним. Если же успеет — будет еще жить бестелесным призраком-парашютистом, хоть самолет и разбился, до тех пор, пока не достигнет земли. Долго, или не очень долго, сможет ли восходящие теплые потоки воздуха поймать, или не сможет… Разное бывает.
Ситуацию, с которой началась вся эта история, можно представить примерно так. Меня убили — в самолете произошел взрыв, душа не успела накинуть парашют, понеслась к земле, но вовремя была подхвачена заклинанием из другого мира, где меня «подсадили» в другой самолет. Можно провести аналогию и с моим воскрешением. Самолет, загоревшийся, но не сильно пострадавший, был вытянут из общего потока времени на глубокий уровень Сумракатм. А потом, когда я его вернул, 'мастер по ремонту самолетов, в том числе разбитых' Бесс сумел потушить пожар и подлатать движки.
Ноха можно назвать воздушным пиратом. Он прыгает с самолета на самолет, выталкивает их пилотов и ведет их, пока маршрутный лист совпадает с его планами, а потом опять выбрасывает этот и подыскивает себе новый. Пилот-экстримал, только он один и мог открыть способ, как на лету забраться в самолет другого человека, не повредив его и даже не потревожив.
Самолеты летают не вечно. И люди тоже умирают.
***
Такого разгрома Валайбойфр, наверно, даже представить себе не мог.
Восхищаюсь зыкрудами. Дети лесов, они в трех соснах способны спрятать партизанскую армию и устроить засаду на полк ничего не подозревающих фрицев. Все их считают дурными дикарями, а ведь на самом деле это другая ветвь эволюции. Это существа, не научившиеся связно выражать свои мысли, не знающие секрета букв и письма, но зато сотворившие величайший эпос из всех существующих и познавшие истинное единение с природой.
Мысль использовать их в своих целях мне пришла давно. Еще в прошлом, пока дикари вели нас своими тропами к Золотому Замку, я подумал:
'Интересно, черт побери! Если лесовики, обычные люди из Вольного Леса, смогли огромную армию Благодатных королевств перебить, то на что у себя дома способны зыкруды? Они, в отличие от людей, не пришлые гости, они тут исконные хозяева, а значит сильны и непобедимы'.
Потом я узнал, что Алвит в прошлом стал живой легендой. Дикари хорошо помнят все легенды, а значит можно было надеяться, что за пол века о нем не забудут, а наоборот, зыкруд в бальном платье Валерии войдет полноправным членом в их пантеон великих героев.
Когда вернулся в настоящее, поговорил на эту тему с Алвитом. Больше всего меня интересовало, сможет ли он объединить разрозненные племена по всему миру в одну единую армию, и привести ко мне на помощь. Алвит заверил, что сможет. Он даже не спрашивал, куда и куда ему надо зыкрудов вести. Существо, способное найти меня в Аду, безошибочно пройти пол мира, чтоб с крайнего севера Дальней Страны выйти точно к Золотому Замку, не пропустит мировой войны. Алвит заверил, что все зыкруды мира пойдут за ним к нам на помощь, я ему поверил, и теперь эта помощь в нужный момент пришла.
Сколько их было — понятия не имею. Может сто тысяч, может миллион — посчитать зыкрудов в армии Алвита сложнее, чем муравьев в украинской степи. Муравьи заметнее, зыкруда же, если он не хочет себя показывать, днем с огнем не найдешь. Однако сколько бы ни собралось в окрестных лесах дикарей, их хватило и на то, чтоб укрыть остатки нашего войска, Алвит же сказал 'Без рога-копыта-хвост надо прятать сильно-сильно!', и на то, чтоб черти этого мира остались лишь персонажами фольклора.
Как потом мне признался Алвит, таких интересных игрушек, как черти, зыкрудам никогда раньше не попадалось. Крепкие, не такие, как люди, что после одного удара дубиной по голове сознание теряют. Пока черта поломаешь, можно несколько часов с ним играться! Избивать, избивать, избивать, выпрыгивать из засады и снова избивать! А он при этом все еще живой остается, и даже пытается сопротивление оказать.
Три дня, восемнадцатого, девятнадцатого и двадцатого июня, продолажалась крупнейшая экзекуция этого мира. Черти не знали, куда делись их враги, они не встречали в лесах ни одного человека, а лишь бесконечные удары деревянных дубинок. Солдаты адского войска пытались найти выход из леса, выбраться на волю, но когда тебя «крутят» зыкруды… Куда до дикарей сказочному лешему! Тот только и мог, что заставить ноги по кругу заплетаться, зыкруды же смогли невозможное — заставили отказать идеальное чувство направления чертей, вложенное в них лично Валайбойфром.
Те черти, что погибали, не пропадали почем зря. Пусть жизни в них не было, пусть души они были лишены, но мясо от этого менее вкусным не становилось, и почти два миллиона чертовских тушек нашли свой вечный приют в желудках лесных дикарей.
Двадцать первого июня зыкруды, по моей просьбе, переданной через Алвита, вывели людей из леса, вновь все то, что осталось от наших армий, собралось вместе, вечером всем было объявлено, что мы одержали победу, а всю ночь с двадцать первого на двадцать второе июня гулял грандиозный пир!
Вот это я понимаю, настоящий праздник со слезами на глазах. Разбиты силы двух сверхдержав этого мира, люди оказались сильнее и чертей, и марионеток, нашлись союзники из Дальней Страны и Хельмецка, дикари-зыкруды оказались не просто тупыми 'бойцами за независимость', а теми, кто спас мир. Это же прекрасно! Это великий день, который история будет вечно помнить!
Из полуторамиллионной армии в живых осталось чуть больше четырехсот тысяч человек, из которых половина до конца жизни останется инвалидами. Вампиров уцелело сто пятьдесят тысяч, из армии Хельмецка — меньше двадцати. Многие легионы были уничтожены вплоть до последнего человека, из зябликов, для которых война продолжалась, так как призраки по прежнему оставались на свободе, выжило меньше ста человек. О гордых словах «авиация» и «артиллерия» на пару десятилетий можно смело забыть, ни один самолет Благодатных королевств сейчас не был способен взлететь в воздух. Каждый человек потерял кого-то из друзей или знакомых, многим многодетным матерям только предстояло узнать, что отныне им не на кого оставить хозяйство, потому что все их дети погибли.
Той же ночью была провозглашена новая королева Чаэского Королевства, отказавшаяся от традиции безымянности монархов и принявшая имя Марьяна-Вдовствующая. Ни единой слезинки не было на ее постаревшем на десяток лет лице, седые локоны волос были уложены в торжественную прическу. Вся соленая вода из глаз ушла уже тогда, после страшной ночи с шестнадцатого на семнадцатое июня. Тогда, утром, еще до того, как пришли зыкруды, они стояли вдвоем у тела любимого супруга и верного друга, Марьяна и Бил, и плакали. Монарху Чаэского Королевства так и не суждено было узнать о нашей победе.
Федю мы опознали только по шлему. Карлик, пропустивший всю войну, погиб в ту же ночь, совершив свой последний подвиг и убив одного из высших дьяволов. На тщедушном теле лилипута было более пятидесяти ранений, из которых не менее половины смертельные. Его доспехи и кости превратились в единую массу, любимая секира валялась рядом, разломанная пополам, с затупившимся от рубки лезвием, а демона он добил тем самым топором, что я некогда привез в качестве сувенира из своего родного мира.
Я не мог сказать, что карлик погиб глупо. Картина победы была соткана как раз из таких небольших подвигов, может именно поступок Феди дал нам простоять ту ночь, чтоб следующим днем загнать чертей в ловушку зыкрудов. Мог ли Алвит прийти раньше? Могла ли ему помочь тетушка Алиса? Не знаю. История — редкая путана, она продается и покупается, но, вот капризная, сослагательного наклонения не терпит. Те, кто погибли, мертвы, их обгоревшие души навечно похоронены в разбившихся самолетах тел, мне жалко Федю и короля, но я ничего не могу поделать. Это был их собственный выбор, я тоже рисковал собой, но я остался жив, а они нет.
Странно. Вроде и друзьями мне они не были, так, вынужденные спутники, что вместе почти полтора года по странам и временам промотались. А на сердце больно. Так больно не было даже после смерти Сташи и Герсея, и хоть плакать я не собирался, что-то в душе треснуло. Подозрительный хруст, надлом — я изменился, безвозвратно изменился. Михаил Михайлович Алистин, человек, не ведающий уныния, умер, а того, нового, что пришел на его место, мне только предстояло узнать.
На похороны короля и Феди я не пошел. Пусть думают что хотят — я не буду сидеть у закрытого гроба и выслушивать высокопарны речи.
У меня другие дела. Игра не выиграна. Более того, от победы я был столь же далек, как и раньше. Да и что такое победа? Как были уверены Милорд и Валайбойфр, 'победа — это когда все остальные погибнут, а останемся только мы'. Может так оно и было бы. Может, если бы мы не вмешались, черти уже сейчас
