желая показывать Бродяжнику, что он боится, пошел впереди с Мерри. Сэм и Бродяжник шли за ними по обеим сторонам пони Фродо, потому что тропа теперь была достаточно широкая и позволяла четырем или пяти хоббитам идти в ряд.
Но они прошли совсем немного. Прибежал Пин в сопровождении Мерри. Они оба были в ужасе.
– Там тролли! – тяжело дыша, вымолвил Пиппин. – На поляне в лесу, но очень далеко отсюда. Мы видели их сквозь деревья. Они огромны!
– Пойдем взглянем, – сказал Бродяжник и подобрал палку. Фродо ничего не сказал, но Сэм выглядел напуганным.
Солнце стояло высоко, лучи его пробивались сквозь листву и ярко освещали поляну. Хоббиты остановились на ее краю и, затаив дыхание, осматривались сквозь древесные стволы. На поляне стояли три тролля. Один из них наклонился, другие смотрели на него.
Бродяжник спокойно пошел вперед.
– Прочь, старый камень! – сказал он, сломав свою палку о нагнувшегося тролля.
Ничего не произошло. Хоббиты издали изумленный возглас, и даже Фродо засмеялся.
– Мы совсем забыли семейную историю! – сказал он. – Должно быть, это те самые тролли, которых Гэндальф заставил спорить о том, как лучше приготовить блюдо из тринадцати гномов!
– Я и не представлял, что мы возле того места! – воскликнул Пин. Он хорошо знал эту историю. Бильбо и Фродо часто рассказывали ее, но он в сущности лишь наполовину верил в ее правдивость. Даже теперь он с подозрением глядел на каменных троллей, опасаясь, как бы какое-нибудь волшебство вновь не оживило их.
– Вы забыли не только свою семейную хронику, но и вообще все, что вы знали о троллях, – сказал Бродяжник. – Сейчас ясный день, ясно светит солнце, а вы прибегаете и пытаетесь испугать меня сказкой о живых троллях, ждущих нас на этой поляне! В любом случае вы должны были заметить, что за ухом одного из них старое птичье гнездо. Это весьма необычное украшение для живого тролля!
Все засмеялись. Фродо почувствовал себя лучше, воспоминание о первом успешном приключении Бильбо подействовало на него ободряюще. К тому же солнце грело его, а туман перед глазам слегка рассеялся. Они некоторое время отдыхали на поляне и поели как раз в тени больших ног троллей.
– Может, кто-нибудь споет, пока солнце высоко? – спросил Мерри, когда они покончили с едой. – Уже много дней мы не слышали ни песни, ни сказки.
– С самой Заверти, – сказал Фродо. – Не беспокойтесь обо мне! – добавил он, когда все посмотрели на него. – Мне лучше, но не думаю, чтобы я мог петь. Может, Сэм раскопает что-нибудь в своей памяти.
– Давай, Сэм! – сказал Пин. – В твоей голове много такого, чего мы не слыхали.
– Не знаю, – ответил Сэм. – Попробовать, что ли? Не уверен, что вам понравится. Это не настоящая поэзия, если вы меня понимаете, просто несуразица. Но эти старые изваяния напомнили мне о ней.
Встав и заложив руки за спину, как будто он был в школе, Сэм начал петь.
– Что ж, это предупреждение для всех нас! – засмеялся Мерри. – Поэтому то вы и ударили палкой, а не рукой, Бродяжник!
– Откуда это у тебя, Сэм? – спросил Фродо. – Я никогда не слышал этих слов.
Сэм пробормотал что-то невразумительное.
– Сам придумал, конечно, – сказал Фродо. – Я многое узнал о Сэме Скромби за время путешествия. Вначале он был шпионом, теперь он шут. А кончится тем, что он станет колдуном или воином!
– Надеюсь, этого не произойдет, – сказал Сэм. – Не хочу быть не тем ни другим.
После полудня они продолжили спуск через лес. По всей вероятности, они повторяли путь, проделанный много лет назад Гэндальфом, Бильбо и гномами. Через несколько миль они оказались на вершине возвышенности, как раз над дорогой. В этом месте дорога оставляла Хоарвел далеко слева в его узком русле и поднималась к вершине холмов, извиваясь через леса и покрытые чащей склоны к броду и к горам. Недалеко от этого места Бродяжник указал на камень в траве. На нем сильно выветренные и пострадавшие от непогоды, были видны руны гномов и тайные знаки.
– Должно быть, этот камень указывает место, где спрятано золото троллей, – сказал Мерри. – Интересно, сколько его оставлено на долю Бильбо и Фродо?
Фродо взглянул на камень и пожалел, что Бильбо принес домой такую опасную драгоценность, с которой к тому же так трудно расстаться.
– Нисколько, – сказал он. – Бильбо отдал все золото. Он говорил мне, что не считал его своим, так как оно было результатом грабежей.
Дорога была такой спокойной в длинных тенях раннего вечера. Не было видно ни одного путника. Так как у них не было другого пути, они спустились с возвышенности, и повернули налево, двигаясь как могли быстрее. Вскоре отрог хребта закрыл от них закатившееся солнце. С гор им навстречу подул холодный ветер.
Они уже начали искать место в стороне от дороги, где можно было бы переночевать, когда услышали звук, от которого страх вновь проник в их сердце: позади раздавался звук копыт. Они оглянулись, но ничего не увидели из-за многочисленных изгибов и поворотов дороги. Быстро, как могли, они оставили дорогу и принялись взбираться по поросшему черникой склону. Вскоре они достигли густых зарослей. Оттуда они видели дорогу, серую в вечернем освещении, в тридцати футах под собой. Стук копыт приближался, он сопровождался легким звоном.
– Не похоже на лошадь Черного Всадника, – сказал Фродо, внимательно вслушиваясь. Остальные хоббиты обрадовано согласились, но оставались в укрытии. Они так давно подвергались преследованию, что любой звук сзади казался им зловещим и враждебным. Но Бродяжник наклонился вперед, прижав руку к уху, и лицо его повеселело.
Свет тускнел, листья на кустах мягко шелестели. Ближе и яснее слышался звон колокольчиков. Вдруг они увидели внизу белую лошадь, выделявшуюся в тени и быстро бегущую. В сумерках ее сбруя блестела, как будто усеянная живыми звездами. Плащ всадника развевался, капюшон был отброшен назад, ветер шевелил его золотые волосы. Фродо показалось, что в одежде всадника и в упряжи его лошади горит белый свет, как через тонкую вуаль.
Бродяжник выпрыгнул из убежища и с криком побежал вниз, к дороге, но еще до того всадник натянул узду, остановил лошадь и посмотрел вверх на заросли, в которых они стояли. Увидев Бродяжника, он спешился и поспешил навстречу со словами: «Анна ведун дьюндейн! Мае гованнен!» Его речь и ясный звонкий голос не оставили никаких сомнений – всадник был эльфом. Ни у кого из жителей широкого мира не было такого прекрасного лица. Но в его голосе, казалось, звучала нотка торопливости и страха, и они увидели, что он торопливо говорит что-то Бродяжнику.
Вскоре Бродяжник поманил их, и хоббиты вышли из кустов и заторопились к дороге.
– Всеславур, он живет в доме Элронда, – сказал Бродяжник.
– Здравствуйте, наконец-то мы встретились, – сказал эльф, обращаясь к Фродо. – Я послан из Ривенделла искать вас. Мы боялись, что на дороге вас ждет опасность.
– Значит Гэндальф достиг Ривенделла, – радостно спросил Фродо.
– Нет. Его не было, когда я уезжал, но с тех пор прошло девять дней,
– ответил Всеславур. – Элронд узнал обеспокоившие его новости. Кое-кто из моих родичей, путешествуя в ваших землях за Барандуином, прислал нам сообщение. Они сообщили, что Девять вышли на дороги мира, и что вы находитесь в пути с большим грузом и без проводника, потому что Гэндальф еще не вернулся. Даже в Ривенделле мало кто может открыто выступить против Девяти. И Элронд разослал нас на север, запад и юг. Он думал, что вы можете свернуть далеко в сторону, чтобы избежать преследования, и заблудитесь в Диких Землях.
Моя обязанность была наблюдать за дорогой, и я отправился на мост через Митейтел и оставил там знак семь дней назад. На мосту было трое слуг Саурона, но, увидев меня, они отступили, и я следовал за ними на запад. Там я увидел еще двоих, но они свернули на юг. С тех пор я ищу ваш след. Два дня назад я нашел его и следовал по нему через мост, а сегодня я заметил, что вы вновь спустились с холмов. Но идемте! Нет времени для разговоров. Так как вы уже тут, мы должны, несмотря на опасность дороги, идти по ней. За нами пятеро, найдя наш след на дороге, они помчатся за нами, как ветер. Но это еще не все. Я не
