- Да, мне плевать, что ты не любишь, когда тебя лапают. – сказал Джек, продолжая обнимать меня. – Ты чуть последний дух из меня не вышибла прошлой ночью. Я заходил к тебе домой несколько минут назад, и там никто не ответил. Что ты здесь делаешь?
- Я здесь работаю, – сказала я, изогнув губы в усмешке.
- Только не сегодня. Ты берешь выходной.
- Я не нуждаюсь в этом, – протестовала я, ощущая на себе каменный пристальный взгляд Ванессы.
Джек наконец отпустил меня. – Нет, нуждаешься. Отдохни. Отоспись. И позвони Гэйджу, Джо, отцу и Тодду… все они хотят поговорить с тобой. Никто не звонит тебе домой из беспокойства, что ты спишь
Я состроила гримасу. – Мне придется повторять всю эту историю четыре раза?
- Боюсь, что так.
-Джек, - сладко прервала Ванесса, - я не думаю, что Хэвен так уж необходимо брать выходной. Мы позаботимся о ней. И это могло бы помочь отвлечь ее внимание от эмоциональной травмы вследствие этой истории с лифтом.
Джек бросил на нее странный взгляд. – Это было больше, чем заминка в лифте, - сказал он ей. – Моя сестра была поймана в ловушку подобно пескарю, попавшему в ведро с приманкой. Я говорил с парнем, который вызволил ее вчера вечером. Он сказал, что кабина лифта была почти полностью полна воды и абсолютно темна. И он не знает женщины, которая справилась бы с этим так же хорошо, как Хэвен.
- Харди так говорил обо мне? – я была рада и польщена… и я также была очарована тонкими неуловимыми морщинками, которые появились на лице Ванессы.
- Что ж, конечно ты должна взять выходной день, - воскликнула она, поражая меня тем, что приобняла меня за плечи. – Я и понятия не имела, что все было так ужасно, Хэвен. Ты должна была сказать мне, – она крепко сжала меня. Сухой дорогой аромат ее духов и ощущение прикосновения ее руки привели к тому, что у меня по коже побежали мурашки. – Ты бедняжка. Иди домой и отдохни. Я могу для тебя что- нибудь сделать?
- Спасибо, но нет, - сказала я, медленно отстраняясь от нее подальше. – Я действительно в порядке. И хочу остаться.
Джек нежно смотрел на меня сверху вниз. – Пойдем, дорогая. Ты берешь выходной.
- У меня уйма материала для работы, - сказала я ему.
- А мне плевать. Все это будет здесь и завтра. Верно, Ванесса?
- Верно, - ответила она бодро. – Поверь, не будет никаких проблем в том, чтобы прикрыть отсутствие Хэвен.
Она похлопала меня по спине. – Береги себя, милая. Позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится.
Ее высокие каблуки оставили глубокие следы в ковровом покрытии, когда она вышла.
- Я действительно должна остаться, - сказала я Джеку.
Выражение его лица было упрямо.
– Навести отца, - сказал он. – Он хочет увидеть тебя. И ничего с вами не случится, если вы попробуете поговорить как цивилизованные люди для разнообразия.
Я вздохнула и подобрала свой кошелек. – Конечно. Мне было недостаточно душевного волнения в течение последних нескольких дней.
Шевеля руками в карманах, Джек наблюдал за мной прищуренным пристальным взглядом. Его голос понизился:
- Эй… Кейтс, кажется, сделал вчера первый шаг?
- Ты спрашиваешь как брат или как друг?
Ему пришлось поразмыслить над этим. – Думаю, как друг.
- Хорошо, - продолжала я самым мягким шепетом, - это я сделала, а он отказал мне. Он сказал, что не хочет использовать меня.
Джек моргнул. – Как знать.
- Он меня даже слушать не захотел, - сказала я раздраженно. – А эта поза «я мужчина – я решаю» со мной не проходит.
- Хэвен, он техасец. А мы не славимся чувствительностью и тактом. Если же ты хочешь такого парня, то найди себе метросексуала. Я слышал, таких предостаточно в Остине.
Невольный смешок прорвался сквозь мое негодование. – Я не уверена, что ты вообще знаешь, кто такой метросексуал, Джек.
- Я знаю, что я не один из них, - он улыбнулся и присел на край моего стола. – Хэвен, всем известно, что я совсем не люблю Харди Кейтса. Но я согласен с ним в этот раз. Он поступил правильно.
- Как ты можешь защищать его?
Его черные глаза сверкнули.
– Женщины, - проговорил он. – Вы злитесь, когда мужчина не отходит от вас ни на шаг, и в то же время вы просто выходите из себя, когда он этого не делает. Клянусь, в этом не возможно разобраться.
Некоторые мужчины были неравнодушны к своим дочерям. Мой отец не был одним из них. Возможно, если бы мы проводили больше времени вместе, то смогли бы прийти к взаимопониманию, но он всегда был очень занят, постоянно в разъездах. И он переложил всю ответственность за воспитание дочери под исключительный материнский контроль. И не зависимо от того, как она старалась и приноравливалась, она никогда не могла найти ко мне верный подход.
Мое отношение к ней ухудшалось по мере того, как мать пыталась сделать из меня совершенный образец дочери. Вещи, которые считались неподходящими для девочки – моя рогатка, игрушечный пистолет с пистолями, мой пластиковый набор для игры в казаки-разбойники, рэйнджерская шляпа, которую Джо отдал мне – все исчезло или было отдано.
- Ты не хочешь этого, - говорила она, когда я жаловалась. – Все эти вещи не подходят маленьким девочкам.
Обе сестры матери сочувствовали ее тяжелому положению, так как было очевидно, что со мной ничего нельзя поделать. Но я думал, что они получали некоторое тайное удовлетворение от всей этой ситуации. Даже при том, что их собственные мужья были не в состоянии позволить себе особняк в Речных Дубах, они смогли воспитать моих кузин Карму, Джеки и Сьюзен, таких прекрасных маленьких леди. Но моя мать, которая имела все, что только могла пожелать, потерпела поражение со мной.
Я всегда знала, что никогда не смогу поехать в Веллистей, пока жива моя мать. Она была верной антифеминисткой, хотя даже я не была уверена в том, знала ли она сама почему. Наверное, потому, что жизненная система всегда работала на нее, жену богатого мужчины. Или, возможно, потому что она верила в невозможность изменения хода вещей. Мужская природа останется такой же, какой была и раньше, а ей не хотелось быть единственной, кто разобьет голову об эту стену. И многие женщины ее поколения верили в некое преимущество и достоинство того, что они терпят эту дискриминацию.
Независимо от причин, мы с матерью были совершенно разные. И я чувствовала себя виноватой, потому что ее смерть позволила мне иметь свои собственные суждения и учиться в колледже, который я сама выбрала. Отца это, конечно же, не обрадовало, но он был слишком убит горем, чтобы спорить по этому поводу. В этом также, наверное, был повод для него забрать меня из Техаса.
Я позвонила отцу по дороге в Речные Дубы, чтобы убедиться в том, что он дома. Так как мой автомобиль был поврежден наводнением в гараже, я вела машину, которую взяла на прокат. У парадной двери меня встретила домоправительница Сесиль. Она работала на семью Тревисов сколько я себя помнила. Она была стара даже тогда, когда я была еще ребенком, а ее лицо было в таких глубоких морщинах, что, казалось, в них можно втиснуть десятицентовик. В то время как Сесиль отправилась на кухню, я пошла к отцу, который отдыхал в гостиной. Комната была с двумя каминами по обеим ее сторонам, и она была столь просторна, что можно было запросто разместить в ней целый боевой пехотный автомобиль. Отец был в одном конце комнаты. Он лежал на диване с поднятыми на специальный табурет ногами.
На самом деле мы с отцом не провели вместе практически никакого времени с момента моего развода.
