подписано новое постановление о принятии его дела к производству по признакам статьи 58-1 'б' - измена Родине. Нельзя не связать это решение с тем, что в феврале 1949 г. репрессировали жену Молотова Полину (Перл) Жемчужину-Молотову.
Поневоле возникает мысль - не готовил ли министр госбезопасности СССР Виктор Абакумов, в рамках внутривидовой борьбы на высшем партийно-государственном уровне, еще один сюрприз для Вячеслава Молотова?
И, во-вторых, этот новый виток следствия продолжался до 3 декабря 1951 г., когда заместитель министра Госбезопасности СССР Цанава утвердил обвинительное заключение по делу Кокорина. Ни эпизоды с Яковом Джугашвили, ни эпизоды с 'сыном Молотова' - Василием Тарасовым - в формулу обвинения Koкорина не вошли. В вину ему вменялось лишь переход на сторону противника, сотрудничество с гестапо и провокации в отношении плененных советских военнослужащих.
Заседание Военного трибунала Московского военного округа состоялось 10 января 1952 г.
Вынесенный в тот же день приговор был короток: высшая мера наказания - расстрел с конфискацией имущества и правом на кассацию в течение 72 часов с момента вручения приговора. Правда, суд совещался более трех часов - без консультаций, похоже, не обошлось.
Сразу же после объявления приговора 'племянник' обратился с просьбой о помиловании в Президиум Верховного Совета СССР. Кассационную же жалобу в военную коллегию Верховного Суда СССР Василий Кокорин написал из Бутырской тюрьмы через неделю, 16 января 1952 г. В ней, в частности, говорилось:
'...Как на суде, а также и на следствии, я указывал, что привлекать, а тем более судить меня по статье 58-1 'б' УК РСФСР не следует, ибо, находясь на фронте, я потерял обе ноги и весь период пленения, т.е. три года я находился в тюрьме гестапо...
...14 мая в лагере военнопленных, в жутких условиях голода и смерти, я ради спасения жизни написал заявление на имя немецких военных властей, что мать моя - сестра В.М. Молотова. На допросе в военной полиции гор. Демянска а затем в Дно и в гестапо в гор. Берлине я подтвердил, что принадлежу в роду В.М. Молотова.
Тяжелые условия тюрем гестапо, болезни ног, тиф, допросы до того изнурили меня, что я в июне 1945 года вернулся на Родину совершенно больным. На письмо на имя В.М. Молотова из концлагеря Заксенхаузен, гор. Берлина, через швейцарское посольство я ответа не получил, однако до меня дошли слухи, что мне была оказана громадная помощь и все было выкрадено работниками гестапо.
Вернувшись на Родину 21 июня 1945 года, я сразу же был схвачен в гор. Одессе с английского парохода чьей-то контрразведкой и брошен в тюрьму. На следственных допросах в гор. Москве я так был запутан, что на меня исписали десятки томов дел, при воспоминании о которых волосы встают дыбом.
Несправедливость следствия, тюремный голод, холод довели меня до того, что я подписываю, что угодно...
Прошу Военную Коллегию Верховного Суда СССР выяснить дело со мной, а особенно - просто связываться с Правительством, в частности с В.М. Молотовым и окончательно решить мою судьбу...'
Впервые за шесть с половиной лет тюремного заключения в СССР Василий Кокорин отказался от формулы - '...выдал себя за родственника народного комиссара иностранных дел СССР В.М. Молотова' и прямо указал на свою родственную связь с членом политбюро ЦК ВКП(б).
На следующий день канцелярия Бутырской тюрьмы отправила жалобу по принадлежности.
Определение военной коллегии Верховного Суда СССР по жалобе Кокорина было вынесено почти через полтора месяца - 27 февраля 1952 г. Приговор в отношении Кокорина оставили в силе, а жалобу его - без удовлетворения.
После этого Василий Кокорин прожил еще месяц.
Приговор был приведен в исполнение 26 марта 1952 г.
В апреле 1952 г. в МГБ СССР в ответ на запрос пришла справка из далекого Четвериковского сельсовета:
'Дана на Кокорину Татьяну Андреевну, дер. Молоки Четвериковского сельсовета Куменского района Кировской области в том, что она действительно на территории сельсовета не проживает с 1939 года и хозяйства на территории сельсовета не имеет, об чем и дана настоящая справка.
Председатель сельсовета (подпись)
Секретарь сельсовета (подпись)'.
Неожиданный поворот событий, не правда ли?
Если приговоренный к высшей мере наказания человек был Василием Кокориным, проживавшим в Куменском районе Кировской области, ушедшим в сентябре 1941 г. оттуда в армию, то уж он-то должен был досконально знать, где проживает его мать - Татьяна Андреевна Кокорина, которую он называл на всех допросах с 1945 по 1952 гг., куда и когда она уехала из родной деревни Молоки, если это случилось в 1939 г.
