– Нравится? Это самый лучший коньяк.
Он тоже сделал глоток, поставил бутылку на пол и вынул из-за ремня пистолет.
– Боишься?
Я молча смотрел на него.
– Не бойся. Это не страшно. У тебя ведь есть дети? Значит, тебе не должно быть страшно. У меня тоже есть дети. Два сына. Поэтому мне никогда не было страшно. Если я умру, ничего страшного не произойдет. Так я себе всегда говорил. Потому что они уже родились. Они уже есть. Они ходят, говорят, любят. У них тоже будут свои дети. Ты понимаешь меня? Это очень правильно, когда есть отец и есть сыновья. Так должно быть. Так захотел Бог. Ты веришь в Бога?
Я медленно кивнул головой.
– Это хорошо. Это тоже тебе пригодится.
Краем глаза я старался увидеть, нет ли кого поблизости от машины. Двор был абсолютно пустой.
– Бери бутылку, пей мой коньяк.
Я послушно сделал большой глоток.
– Молодец. Нравится тебе мой коньяк?
Я кивнул головой.
– А тот учебник ты выучил, который я тебе подарил?
Я молча смотрел на него.
– Не выучил, – сказал он со вздохом. – Теперь это уже неважно... На вас, русских, ни в чем нельзя положиться. Я в университете два года ваш язык изучал, а тебе десять дней на него жалко... Ты же обещал приготовить деньги через два дня.
– Я приготовил.
– Приготовил? – Он быстро посмотрел на меня. – Ай, какой молодец. Неси скорее сюда.
– Я приготовил их неделю назад. Как ты просил. Они были у меня ровно через два дня после нашего разговора.
– Были?
– Были. Все до копейки.
– А сейчас?
– А сейчас нету.
Он тяжело вздохнул и молчал, наверное, целую минуту.
– Ты же сам не приехал через два дня, – сказал я, чтобы прервать его молчание.
– У меня были проблемы. С вами, русскими, всегда проблемы. У тебя когда-нибудь убивали друзей?
– Нет.
– Вот видишь. Откуда тебе знать, что такое проблемы?
Он еще немного помолчал.
– В общем, сделаем так. Я приеду к тебе завтра в это же время, и ты снова приготовишь мне деньги. Они теперь мне еще нужней.
– До завтра я не успею.
– Это твои проблемы. Если ты не успеешь, я тебя застрелю.
– Как это застрелишь?
– Очень просто. Выстрелю тебе в голову, и от этого ты умрешь. Навсегда. Тебя больше не будет.
– Подожди-подожди! Ты же сам не приехал за этими деньгами, когда я тебя ждал.
– Я тебе сказал – я был занят.
– Но я не успею...
– Ты постарайся успеть. Это ведь в твоих интересах. Мне нет никакой разницы – будешь ты жить или нет, а для тебя это очень важно. Если ты не принесешь деньги, для меня ничего не изменится. У меня их все равно нет. А для тебя изменится очень много. Так что можешь считать, что ты работаешь на себя. Я тут почти ни при чем. Это просто обстоятельства так сложились. Могло быть и по-другому. Лично я против тебя ничего не имею. Просто так получилось, что у нас обоих проблемы, и твоя проблема – это я. Ты меня понимаешь?
– Ни фига себе, – выдавил я.
– Эй, зачем ты ругаешься? – сказал он, убирая пистолет в карман. – Иди лучше домой и звони своим людям. Пусть они принесут тебе деньги. Только не звони Николаю Семеновичу. Я от него убегу, а ты все равно после этого жить не будешь. Хорошо?
Он похлопал меня по плечу.
– Ты молодец. У тебя все получится. Иди скорее домой.
Он почти вытолкнул меня из машины.
– Да чтоб он сдох, этот твой хачик! – закричала Ленка, когда я рассказал ей о том, что произошло. – Такую кучу денег ему отдать? Чтоб он сдох!
– Я тут при чем? – сказал я. – Чего ты на меня-то орешь?
– Да? А на кого мне орать? Твой хачик уже уехал.
– Он завтра опять приедет. Можешь ему все передать сама. И вообще, чего ты заводишься? Деньги все равно ведь не наши. Не все ли равно, кому их отдавать?
При этих словах она как-то неожиданно быстро успокоилась. Я иногда совсем ее не понимаю. То психует как бешеная, то вдруг опять спокойная как танк. Знаю только, что про деньги с ней лучше не говорить. Ни про какие. Эти разговоры ее точно заводят с пол-оборота.
– Смотри-смотри! – закричала она вечером, включив свой любимый «Дорожный патруль». – Смотри скорее. Это же тот самый хачик, который к тебе приезжал.
Я смотрел на экран телевизора и думал о том, как прихотливы бывают обстоятельства, о которых сегодня говорил мне кавказский «гость». Как странно и неожиданно может обернуться безвыходная на первый взгляд ситуация.
– Это же он? – с нескрываемой радостью спросила Ленка. – Он? Точно ведь он?
– Да, это он, – сказал я, вглядываясь в мертвое лицо человека, который несколько часов тому назад назвал себя моей самой главной проблемой.
– Слава Богу! – воскликнула Ленка. – Слава Богу! Смотри, как его размазало. На встречную полосу выехал, гад. Пьяный, наверное, в стельку.
– У него был очень хороший коньяк.
– Что? – Она непонимающе посмотрела на меня.
– У него с собой был коньяк.
– А ты-то откуда знаешь?
– Я с ним пил.
– Да? – Она секунду смотрела на меня. – Ладно, фиг с ним. Вот машину его жалко. Смотри, как ее искорежило.
«Николай Семенович», очевидно, тоже смотрел в этот вечер телевизор. Не прошло и двух дней, как в гости к нам явился Алешка.
– Ну что, проблема исчерпана, – весело сказал он прямо с порога. – Видишь, а ты расстраивался. Я же говорил тебе – все утрясется.
– Да, все в порядке, – ответил я. – Теперь все нормально.
– Можешь спокойно собираться в свою Америку.
– Будешь чай с нами пить? – неожиданно вмешалась Ленка.
Меня удивило ее радушие. Обычно она гостей не жаловала. Впрочем, наверное, она была довольна тем, что «хачики» наконец отвязались.
– Конечно, буду, – улыбнулся Алешка. – А варенье у вас есть?
Мы просидели на кухне часа два, болтая о том о сем, вспоминая всякую забавную ерунду из школьной и потом из студенческой жизни. Алешка много смеялся, рассказывал о своей дочке. За эти семь лет, что мы не встречались, он изменился. Лицо стало немного чужим. Временами, когда он откидывал назад голову, чтобы по старой школьной привычке посмотреть вверх, прежде чем ответить на вопрос, я узнавал своего прежнего друга, и в сердце у меня оживали давно забытые чувства. Надо сказать, мне нелегко дался этот разрыв в свое время. Просто он должен был произойти по чьей-то вине. Семь лет назад я решил, что пусть
