счастливую улыбку.
Ночью Маша внезапно проснулась. Степан дышал тяжело, со всхлипом…
— Степушка! Милый! Что с тобой?
— Третий год… Третий год лежнем лежу… Твоей обузой… И никакой надежды… Никакой! Уж лучше бы тогда разом… вместе с мотоциклом — и насмерть…
Говорил Степан с трудом, будто каждое слово было тяжелым камнем, и он громоздил эти камни один на другой.
— Господи! — сказала Маша устало. — Опять ты за свое… Такой бестолковый человек… Никак не вдолбишь тебе, прямо хуже маленького!
В комнате стояла ночная тишина. Посапывал носом Славик. Девчонки дышали легко, неслышно… Осторожно постукивал будильник.
— Когда же… Когда же наконец я развяжу тебе руки?
— Ох, Степа! — Маша наклонилась и прижалась лицом к груди мужа. — Ты только одно знай — живи… живи и живи! И больше мне ничего не нужно!..
