Парень покаянно опустил голову.
— Правильно повелся, — неожиданно успокоили его. — Встречу назначил?
— Назначил.
— Вот и молодец. На когда?
— После праздников.
— И еще раз молодец. По христиански это по — человечески. Кто же в праздники о делах-то разговаривает? Нелюдь только всякая. Останови, — бросил водителю. — Машина, мягко качнувшись, встала. — До свидания, Коленька. Спасибо, что отзвонил.
Лицо Николая исказила обида.
— Командир, Да я…
— Не сегодня, Коленька. Праздник на носу. Повеселимся, ну а потом и погутарим с агрессором. Так что давай. Отдыхай.
— До свидания, командир. — Облегченно ответил. — И… с наступающим тебя.
— И тебя Коленька. Жену, деток поздравь. Поехали, — бросил водителю.
В салоне повисло тяжелое молчание. Вязкое. Нехорошее. Прервалось. Водитель прервал.
— Командир, а…
— Ты Леха только глупость какую не скажи.
Леха дисциплинировано захлопнул рот.
— Дал слабину Коленька. И хорошо. Что дал. Вовремя. Они ведь и его сволочи в заложники взяли. Куда парню было деваться? А вдруг бы и вправду пальбу учинили. Представил? За стеной конторы магазин игрушек. А стена из гипсокартона. Кровищи было б…
Яркие отблески камней уже по настоящему раздражали.
— Леха, поменяй-ка.
И кровавая глубина рубинов успокаивающе мазнула по глазам. Головная боль вдруг прошла. Сомнения развеялись как дым.
Мужчина сосредоточился. Глухо, как из бочки раздалось вдруг.
— Не откладывай на завтра, то, что можешь сделать сегодня. Как думаешь, Леха?
— Да правильно, — удивленно глянул тот на руководство.
— Пора с этой дрянью кончать. Сделаем человечеству подарок на Новый год.
Снял с пояса телефон
— Привет, Лександра. И тебя с наступающим. Ты за злыднем этим еще приглядываешь? Ты когда нормально отвечать научишься? Ну да ага. Лицо твое сибирское. Надоел он тебе? Ну, так и мне надоел. Да, решай. Со всеми вместе и решай. Пока, успехов.
Замолчал, уставился в лобовое стекло. И долго молчал. Наконец расцепил губы.
— Вот так вот. С Новым годом. Нечего долги старые с собой тянуть.
Высокий, по-волчьи лобастый мужчина шагал через ступеньку, быстро поднимаясь по лестнице. Полы длинного пальто вились за спиной.
— Где же тебя носит? — выбежавшая навстречу красивая крупная женщина, цепко схватила его за рукав. — Уже половина двенадцатого, а я детям Деда Мороза обещала.
Мужчину аж занесло при торможении.
— Кого?
— Дед Мороза.
— Ты же говорила, что у тебя проблемы.
— А это по — твоему что?
Мужчина в жесте отрицания вскинул руки. В свете неяркого утреннего солнца кроваво вспыхнули рубиновые запонки.
— Мы так не договаривались, — улыбка ушла с лица, лицо мужчины потяжелело разом. Вдруг. — Какой я тебе Дед Мороз?
Женщина с испугом посмотрела на разом изменившегося гостя.
— Да что с тобой?
Тот вдруг потер лоб. Потерянный. Опустил руку в карман. Достал продолговатую коробочку.
— На — сунул женщине в руки. — Поменяй-ка.
— Какие?
— Желтенькие.
И по окончанию процедуры удивленно хмыкнул.
— Я — Дед Мороз?
Воспользовавшись тем, что мужчина впал в состояние сходное со ступором, женщина быстро поволокла его по коридору.
— Быстрее, тебя еще переодеть надо.
— А размерчик подходящий у тебя найдется?
Она резко остановилась, бросила взгляд на широкую грудь собеседника.
— Втиснешься.
— Нинка, это же дискриминация прав меня. Где же защита моих индивидуальных гражданских возможностев.
Они быстро шли по коридору, провожаемые не прекращающимся детским
— Здравствуйте, Нина Васильевна.
— Иди быстрее, ты мне всю конспирацию порушишь.
— Да отпусти ты. А то твои подчиненные невесть подумают.
— Пусть хоть подумают. У самой-то времени на личную жизнь нет.
И точно ведь нет. И детей своих нет. Всю себя чужим отдает, а своими так и не обзавелась. Но главврач. Дура. Или сам дурак. Не все для себя живут. Некоторые для всех. А про себя забывают. Как Нинка. И женщина ведь красивая какая. Но одна.
Кабинеты главврачей обычно почему-то все одинаковые. Несмотря на уровень клиники. В них не только работают. Живут. Дом второй. Если не первый. Хоть и мебель разная. Где супер. Где не очень.
Вот и здесь. Мебель вроде дорогая. Современная насквозь. Но неистребимый холостяцкий аромат. Горелый табак. Горелый кофе. Запах адреналина казалось, впитался в стены. И множество дипломов. Магистр, доктор, член-корреспондент, лауреат и прочая, прочая, прочая. Храм нервотрепки и одиночества.
— Одевайся — и в грудь мужчине полетели пакеты, извлеченные из шкафа Из-за двери озорно блеснули две бутылки с жизнерадостными этикетками.
— Спиваемся? — укоризненно мотнулся тяжелый подбородок.
— Релаксируем, — весело разбросали искорки смешливые стеклышки очков. — Быстрее пожалуйста, — подогнали.
Мужчина задумчиво уставился на вываленные из пакетов причиндалы.
— Н-да. И как это одевают.
— Затрудняюсь сказать. Ведь все-таки это мужское.
— Ты уверена? — Он опасливо приподнял опушенный не очень чистым мехом рукав.
Женщине надоела эта извечная мужская нерешительность и она вырвала некогда алый кафтан из рук этого недотепы. Встряхнула. О глядела. Досадливо сплюнула. Перевернула. Скомандовала.
— Одевай.
Многолетний опыт общения с детьми, в частности одеваний и раздеваний, сказался и через несколько минут жертва была втиснута в допотопную одежонку и с некоторым трудом обернута поясом. Праздничный халат был явно мал. Хотя атлетическое сложение мужчины позволило запахнуть халат на талии и зафиксировать широким шарфом. Но… На широких, как перрон плечах и на выпуклой грудной клетке одежка трещала.
— У меня галстук торчит — пожаловался новоявленный Дед Мороз.
— Сейчас мы его бородой замаскируем, — злорадно блеснули очки.
Пока мужчина отплевывался от забивших рот кусочков ваты, докторица быстро, бантиком завязала у
