Художественном театре. О своих беседах с Качаловым в Кисловодске рассказывала:
- Он все время ссылался на эпизоды знаменитых мхатовских спектаклей. Ему и в голову не могло прийти, что я ничего этого не видела...
'(Перенесла четыре клинических голода: I - 1918 - 1921, II - 1928 - 1932 (карточки, недоедание), III - война, в Ташкенте, IV - после постановления ЦК 1946 г.)' (стр. 665).
Не удивительно, что Ахматова запомнила и полюбила шутку Н. П. Cмирнова-Сокольского, которую он произнес на Ордынке:
- Это случилось не в тот голод и не в этот. Это было два голода тому назад.
'Самоубийство Фадеева' (стр. 666).
Я хорошо помню, как это обсуждалось на Ордынке. Говорили о том, что старый друг Фадеева, писатель Юрий Либединский, видел его за несколько часов до рокового выстрела. Фадеев сказал ему такую фразу:
- Я всегда думал, что охраняю храм, а это оказался нужник.
'...приехала Ирина Федоровна Огородникова с новостями' (стр. 668).
Эта дама была сотрудницей иностранной комиссии Союза писателей и, в частности, занималась тем, что оформляла документы для поездок Ахматовой в Англию и в Италию.
В 1990 году, когда в альманахе 'Чистые пруды' были напечатаны мои воспоминания об Ахматовой, Огородникова позвонила мне по телефону, и мы довольно долго с ней говорили. В частности, она рассказала мне об одном эпизоде, который произошел в день похорон Анны Андреевны. Как известно, мы до самого последнего момента никак не могли получить разрешение на то, чтобы выкопать могилу на облюбованном Бродским и мною месте комаровского кладбища. Я, помнится, поехал в Никольский собор на отпевание, а Иосиф остался в квартире Ахматовой, чтобы продолжать хлопоты по телефону.
В это самое время И. Н. Пунина позвонила в Москву Огородниковой, рассказала ей о нашем затруднении и попросила помощи. Ирина Федоровна говорила мне:
- Я стала судорожно соображать, что можно сделать в такой ситуации... И вдруг увидела, что по двору Союза писателей идет А. А. Сурков. Я, как была без пальто, - выбежала к нему и говорю: 'Алексей Александрович, надо что-то делать... Ахматову уже отпевают в церкви, а разрешения на рытье могилы еще нет...' Сурков взглянул на меня сверху вниз и отрубил: 'Я вам - не Арий Давыдович!'
(Для несведущих пояснение: сотрудник Литфонда А. Д. Ротницкий в течение десятков лет занимался похоронами писателей.)
'Вспомнила маленького соседа в 1951: 'Бибика, Длевна!' - и рёв.
Андревна - так по-замоскворецки звали меня соседи Ардовых (Татьяна Ивановна)' (стр. 685).
Это - воспоминание о первом инфаркте.
Татьяна Ивановна Яковлева жила с нами на одной площадке. Она была портниха и, в частности, шила платья для Анны Андреевны. У нее был маленький внук, который и называл Ахматову - 'Длевна'. Однажды он увидел в окно, как ее выносят из дома на носилках и грузят в автомобиль 'скорой помощи'. Мальчик залился слезами и все время повторял:
- Бибика, Длевна!..
'2 декабря 1965. Больница (Москва)
<...>
Вечером Миша после Лавры и еще озаренный ею' (стр. 688).
Я прекрасно помню тот день - и поездку к Преподобному Сергию, и наш с Ахматовой по этому поводу разговор. После моего рассказа о монастыре она произнесла:
- Это - лучшее место на земле.
Июль - август 1997.
