На следующий вечер он вышел из дома с заряженным револьвером. Случилось это в пятницу и, вернувшись с работы, он сразу сунул револьвер в карман. Пообедал в ресторане, потом поиграл в карты у приятеля, который жил в десятке кварталов от него. Играли они, как обычно, по маленькой, но Эллиоту в этот раз везло, как никогда. Другой игрок посоветовал ему, по случаю крупного выигрыша, ехать домой на такси.
- Нет нужды,- отмахнулся Эллиот.- Я вооружен и опасен.
И действительно, пошел пешком, по пути заглянул в бар, выпил пива. Какие-то люди за соседнем столиком обсуждали недавнее происшествие: молодого сотрудника рекламной фирмы застрелили в Гринвич-Виллидж, когда он звонил из телефонной будке в двух шагах от собственного дома.
- Вот что я тебе скажу,- вещал один из сидевших за столиком.- Дело идет к тому, что я скоро обзаведусь пистолетом.
- Это же незаконно,- предупреждал его второй.
- К черту такие законы.
- Если кто-то на тебя наедет, а ты его подстрелишь, тебя же и посадят.
- По-моему разумению, пусть лучше меня судят двенадцать человек, чем несут шестеро.
Револьвер он протаскал весь уик-энд. Не вынимал его из кармана. Большую часть времени он провел дома, смотрел телевизор, разбирался со счетами, но каждый день несколько раз выходил и всегда брал с собой револьвер.
Ни разу не вытаскивал, но ему нравилось засовывать руку в карман и сжимать пальцами рукоятку. Если что-то случится, он готов к любым неожиданностям.
О случайном выстреле он мог не беспокоится: соосное со стволом гнездо барабана пустовало. Он решил, что у него будет время взвести курок. А барабан при этом поворачивался автоматически.
К понедельнику он уже привык к револьверу. И, естественно, пошел с ним на работу. Почему нет?
По дороге домой, не в понедельник, а во вторник, ему встретился тот же агрессивный нищий. Его манеры не изменились.
- Эй, мистер, дайте-ка мне доллар.
Рука Эллиота скользнула в карман, пальцы сжались на металлической рукоятке.
- Не сегодня.
Возможно, нищий что-то прочитал в его глазах.
- Ну и ладно. Все равно, приятного вам вечера,- и отступил в сторону.
Неделю спустя он ехал в подземке, возвращаясь после обеда у своих друзей в Форест-Хиллз. Читал книгу в бумажном переплете, но никак не мог сосредоточиться на тексте, заметив, что двое парней уж очень внимательно разглядывают его. В старых кроссовках, джинсовых куртках, они очень уж смахивали на грабителей. Он-то ехал в костюме, в котором ходил на работу, рядом с ним на сидении стоял брифкейс. Его вполне могли принять за легкую добычу.
В вагоне практически никого не было. В дальнем конце сидела женщина с ребенком, на соседней скамье спал старик. Один из парней толкнул другого, шагнул к Эллиоту.
Эллиот достал из кармана револьвер, подержал его на коленях, чтобы они его заметили, снова убрал в карман.
На следующей остановке парни сошли, оставив Эллиота в покое.
Дома он вытащил револьвер из кармана и положил на прикроватную тумбочку. В ящик он его уже не убирал. Пошел в ванную, встал перед зеркалом.
- Эта чертова штуковина спасла мне жизнь,- громко произнес он.
Как-то раз он пригласил женщину на обед. Потом поехали к ней, оказались в ее постели. В какой-то момент она встала, прогулялась в ванную а потом повесила в шкаф свою одежду и принялась за его.
- Чего у тебя такие тяжелые брюки?- спросила она.
Что у тебя в карманах?
- Посмотри сама. Только осторожно.
- Господи. Он заряжен?
- Какой от него толк, незаряженного?
- Господи!
Он рассказал ей, как купил револьвер во Флориде, как привык носить его с собой.
- Без него я чувствую себя голым,- признался он.
- А ты не боишься, что из-за него у тебя будут неприятности?
- Я смотрю на это просто: пусть меня судят двенадцать, чем несут шестеро,- ответил он.
Однажды, когда он возвращался домой после карточной игры, двое мужчин пересекли улицу, направившись к нему. Без малейшего колебания он выхватил револьвер.
- О-ля-ля!- пропел один из мужчин.- Остынь, парень. Мы обознались, приняли тебя за другого, ничего больше.
И они сошли на мостовую.
Конечно, за другого, подумал он. Решили, что я жертва, и ошиблись.
В городе были магазины, торгующие полицейской амуницией. Там же продавались учебники, необходимые для сдачи экзаменов на звание сержанта, последние издания уголовного законодательства, футболки с надписью на груди: 'ОТДЕЛ УБИЙСТВ УПНЙ*. НАШ ДЕНЬ НАЧИНАЕТСЯ, КОГДА ТВОЙ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ'. Поначалу он ничего не купил, вышел, вернулся и приобрел комплект для чистки личного оружия. Из своего револьвера он стрелял только во Флориде, но пришел к выводу, что время от времени его надо чистить. Дома разрядил револьвер и вычистил его, прошелся по стволу шомполом. Потом убрал комплект, зарядил револьвер.
Ему нравилось, как он пахнет, смазанный оружейным маслом.
Неделей позже он вновь появился в магазине и купил пуленепробиваемый жилет. Ему предложили две модели, обе из кевлара, но одна стоила гораздо дороже другой.
- Более дорогой надежнее,- объяснил хозяин магазина.- Оба не защитят от выстрела из винтовки. Пуля, вылетающая из ствола с высокой скоростью, их пробьет. Но тот, что подороже, хорошо защищает и от ножа.
Он купил более дорогой жилет.
Как-то вечером, одинокий и подавленный, он разрядил револьвер и приставил дуло к виску. Указательный палец аккуратно лег на спусковой крючок.
Негоже нажимать на спусковой крючок, когда в патроннике нет патрона, вспомнились ему наставления Хюбнера: портится ударник.
Хватит дурить, сказал он себе.
Взвел курок, опустил руку с револьвером. Спустил курок,
* УПНЙ - Управление полиции Нью-Йорка
сунул дуло в рот. Так, кажется, поступают полицейские, когда
чувствуют, что жизнь им обрыдла. У них это называется съесть
свой револьвер.
Ему не понравился вкус: металл, масло. Запах нравился, вкус - нет.
Чуть позже он вышел на улицу. Не хотелось сидеть одному в квартире. В кевларовом жилете, в последнее время он носил его постоянно, разумеется, с револьвером в кармане.
Заглянул в соседний бар, заказал пива, но выпил лишь несколько глотков, вновь зашагал вдоль домов. Поднялась луна, большая, круглая.
Он сунул руку в карман, коснулся револьвера. Когда он набирал полную грудь воздуха, жилет обжимал ребра.Ему это нравилось.
Поравнявшись с парком, он остановился. Давным-давно, когда город еще не воевал с его добропорядочными жителями, по парку ночью не гуляли. Считалось, что это опасно. Если с тех пор что изменилось, то только к худшему. Даже жилые кварталы превратились в джунгли.
И что? Если что-то случится, если кто-то попытается что-то сделать, он к этому готов. Готов к любым неожиданностям.
