– Еще бы! Вот как раз в тот день, когда моя сестра родила первенца... я тогда сказал Жирняку, что стал дядей. А он только посмотрел на меня и вздохнул: «А вот мне, Джо, дядей не бывать. Ни сестер, ни братьев. Один я, как перст, и родни никакой».
Но если таинственная мисс Болтай не его сестра, кто же она тогда?!
– Скажи-ка, Джо, ты никогда не видел его с дамой, роста примерно такого, и формы у нее... – Я изобразил руками пару парабол.
– В жизни не встречал его ни с какими дамами, – покачал головой Джо. – Недавно он вроде бы закорешился с каким-то лекарем, но единственное, что у него было на уме – дурацкие психованные птицы и животные.
Я осушил стаканчик. Спиртное едва не сожгло мне небо. Напрочь.
– Животные? Я думал, он все это забросил.
– Нет. Пару недель назад явился сюда с целой стаей сорок, которых учил петь: «Ну разве это блюдо недостойно предстать пред Ммм, предстать пред Ммм?»
–
– Да. Понятия не имею, кто это.
Я отставил стакан. Несколько капель огненной жидкости упало на стойку, с которой мгновенно полез лак.
– Спасибо, Джо. Ты очень помог мне, – поблагодарил я, вручив ему десятку. – Это за ценную информацию. Только не трать все сразу.
В моей профессии именно такие вот шуточки помогают вам сохранить рассудок.
Еще один контакт – и все будет ясно. Я нашел телефон-автомат и набрал номер.
– Буфет Старой Матушки Хаббард.
– Это Хорнер, ма.
– Джек? С тобой опасно говорить.
– Ради старых времен, милая. Ты у меня в долгу, помнишь? Как-то двое жалких, никудышных мошенников обчистили Буфет до последней крошки. Я выследил их и вернул пироги и суп.
– ...Так и быть, но мне это не нравится.
– Ты знаешь все, что творится на фронте жратвы, ма. В чем смысл пирога с сорока семью сороками?
Матушка тихо и длинно присвистнула.
– Ты в самом деле не знаешь?
– Стал бы я спрашивать!
– Тебе не мешает почаще читать дворцовую хронику, лапочка. Совсем отстал от жизни.
– Ну же, ма, давай выкладывай!
– Случилось так, что несколько недель назад королю поднесли особенное блюдо... Джек! Ты еще здесь?
– Я все еще здесь, – тихо ответил я. Многое неожиданно прояснилось и приобрело новый смысл. Я положил трубку.
Похоже, что Малыш Джек Хорнер все-таки слизал сливу с этого пирога.
Шел дождь – упорный, непрерывный, холодный.
Я вызвал такси.
Четверть часа спустя из темноты вынырнула машина.
– Вы опоздали.
– Жалуйтесь в туристический совет.
Я уселся на заднее сиденье, открыл окно и закурил. Вот так я отправился с визитом к даме.
Дверь в личные апартаменты дворца была закрыта. В эти помещения обычной публике доступа нет. Но я никогда не принадлежал к публике, и какой-то жалкий замочек не послужил препятствием. Дверь, ведущая в покои Ее Величества, была отперта, так что я постучал и сразу вошел.
Дама Бубен, в одиночестве стоя перед зеркалом, держала тарелку, полную пирожных с джемом, одной рукой и пудрила нос другой. Увидев мое отражение, она повернулась, охнула и уронила пирожные.
– Эй, дамочка, как живется? – приветствовал я. – Или предпочитаете, чтобы я называл вас Джилл?
Выглядела она по-прежнему на все сто, даже без блондинистого парика.
– Вон отсюда! – прошипела она.
– Не торопись, милашка, – бросил я, садясь на кровать. – Послушай прежде, что я тут накопал.
– Так и быть, давай, – процедила Дама, заводя руку за спину и нажимая скрытую кнопку тревоги. Я позволил ей сделать это, поскольку по пути сюда успел обрезать провода: в моей профессии никакая предосторожность не может быть излишней.
– Послушай, что я тут накопал, – повторил я.
