народу, разнося быстро распространяющееся, как пожар при сухой соломе, развращение всех сословий русского народа. Распространяется же это развращение особенно быстро среди простого, рабочего народа, потому что все эти преступления, превышающие в сотни раз все то, что делалось и делается простыми ворами, разбойниками и всеми революционерами вместе, совершаются под видом чего-то нужного, хорошего, необходимого, не только оправдываемого, но поддерживаемого разными, нераздельными в понятиях народа со справедливостью и даже святостью учреждениями: сенат, синод, дума, церковь, царь'. Льва Толстого горячо поддержали Александр Блок, Леонид Андреев и многие другие известные литераторы. Художник Илья Репин в своем письме в газету заявил: 'Прав Лев Толстой - лучше петля или тюрьма, нежели продолжать безмолвно ежедневно узнавать об ужасных казнях, позорящих нашу Родину, и этим молчанием как бы сочувствовать им. Миллионы, десятки миллионов людей, несомненно, подпишутся теперь под письмом нашего великого гения, и каждая подпись выразит собою как бы вопль измученной души'. 'Решительные меры' Столыпина, отличавшиеся для своего времени ни с чем не сравнимой жестокостью, не только не разрешили коренных проблем, но и вызвали вскоре - вкупе с другими обстоятельствами - ответную волну грандиозных убийств. У сталинских 'троек' в прошлом имелся прецедент: столыпинские казни 'по усмотрению администрации'... (Трудно удержаться, чтобы в этом месте не процитировать Роберта Пайпса: 'Можно с уверенностью утверждать, что корни современного тоталитаризма следует искать, скорее, здесь, чем в идеях Руссо, Гегеля и Маркса. Ибо, хотя идеи, безусловно, могут породить новые идеи, они приводят к организационным переменам, лишь если падут на почву, готовую их принять'.) Репрессии довели сознание общества до той грани, за которой всякий компромисс между противоборствующими сторонами оказался невозможным. Убийства, возведенные в ранг государственной политики, способствовали отравлению народного сознания, подготовив его к последующим событиям, таким, как коллективизация и 1937 год. Особого рассмотрения, хотя бы в самой краткой форме, требует вопрос 'Столыпин и евреи'. Зачастую Столыпин изображается чуть ли не другом еврейского народа, добивавшимся перед самим царем если не полного равноправия, то, во всяком случае, расширения и защиты прав еврейского меньшинства. Однако факты убедительно доказывают, что с 1906 по 1911 гг., то есть за время пребывания Столыпина в ранге Председателя Совета министров, ровно никаких перемен в положении евреев не произошло. Будучи основным инициатором 'Особого журнала Совета министров' 1906 года, или, говоря более современным языком, докладной записки, адресованной царю, глава правительства полагал, что 'дарование ныне частичных льгот (евреям. - А.Г.) дало бы возможность государственной думе отложить разрешение этого вопроса в полном объеме на долгий срок'. 'Отложить' - это была первая важнейшая задача. Второй задачей было 'успокоить нереволюционную часть еврейства'. Руководствуясь этими намерениями, Столыпин не был особенно щедр на перечисляемые в 'Особом журнале' льготы. Так, например, 'отменялось узаконение', воспрещавшее евреям жить в сельских местностях (разумеется, в пределах все той же черты оседлости); отменялось ограничение ' производства евреями крепких напитков'; отменялась 'денежная ответственность семейства еврея, уклонившегося от воинской повинности', а также отменялись 'некоторые ограничения в праве следования членов еврейских семейств за ссылаемыми в Сибирь главами их' и т.д. И только! Тут же в предлагаемом проекте говорилось, что 'в нем не имеется в виду разрешение еврейского вопроса в полном объеме, ибо такая коренная мера не могла бы быть принятой иначе, как в общем законодательном порядке, по выслушании голоса народной совести'. (Выделено мной здесь и выше. - А.Г.) Примечательно, что Столыпин, опиравшийся в своем правлении отнюдь не на волеизъявление народа, а на штыки и виселицы, для решения еврейского вопроса считает нужным обратиться к 'голосу народной совести'... Любопытно, что 'народная совесть' во Франции провозгласила равноправие евреев еще в 1791 году, в Германии, Австрии, Италии гражданское равноправие было дано в результате революций 1848 года. В Англии евреи получили в 1858 году столь широкие политические права, что стали посылать своих представителей в парламент. В Сербии и Болгарии равноправие евреев было признано в 1878 году, в Швеции и Дании - несколько раньше. В России этот вопрос - кровоточащий в самом прямом смысле - даже не ставился на государственном уровне вплоть до 1917 года, когда его разрешила Февральская революция. Разговоры о 'народной совести', которая якобы должна урегулировать 'существо отношений еврейской народности к коренному населению', не помешали Столыпину предоставить правительственную субсидию в размере 150 000 рублей Союзу русского народа. Хотя, справедливости ради, следует сказать, что, будучи 'спонсором' этой черносотенной организации, Столыпин умел пресекать ее действия, если они вызывали излишнее для властей беспокойство. Примечательно, что граф В.Н.Коковцев, бывший во времена Столыпина министром финансов, говорит о дополнительных причинах, побудивших главу правительства поставить вопрос об отмене некоторых ограничений в отношении евреев. По его словам, эти ограничения не только 'питают революционное настроение еврейской массы, но и служат поводом к самой возмутительной противорусской пропаганде со стороны самого могущественного еврейского центра - в Америке'. При этом, говорит Коковцев, Столыпин ссылался на пример Плеве, который также принимал некоторые меры к сближению с американским еврейским центром, но получил весьма холодное отношение со стороны руководителя этого центра - Шифа. Однако, считал Столыпин, 'в настоящую минуту такая попытка может встретить несколько иное, более благоприятное отношение...' Благоприятное отношение не возникло, поскольку даже убогие предложения, фигурировавшие в 'Особом журнале', были отвергнуты царем, что же до Думы ('совести народной'), то ни 2-я, ни 3-я, ни 4-я не нашли времени их обсудить. Зато в период с 1905 по 1910 гг. из России только в Америку эмигрировало более 500 тысяч евреев, а многие из оставшихся приняли активное участие в революционном движении. Но главным в деятельности Столыпина была земельная реформа. Вопрос о ней, кстати, обсуждался еще осенью 1905 года. Тогда правительство, испуганное ростом народных волнений, собиралось провести ее так, чтобы крестьяне получили примерно 25 млн. десятин земли, причем значительную часть должны были составить помещичьи земли. Но после подавления революции дворянство отказалось отдать какую-либо часть своих владений крестьянам, в связи с этим аграрное законодательство, выработанное под началом Столыпина, в отличие от проекта Витте, оставляло дворянские земли в неприкосновенности, но требовало разрушения крестьянской общины. На первый взгляд, такое решение являлось обоснованным. Помещичьи хозяйства были более производительными, именно они обеспечивали хлебом страну и поставляли сельскохозяйственную продукцию на экспорт. Что же касается общинной формы землепользования, которую всячески превозносили как славянофилы, так и народники, то она базировалась на архаических принципах ведения хозяйства, препятствуя внедрению прогрессивной технологии и повышению урожайности. Крестьяне зачастую не могли обеспечить даже собственных нужд и вели полуголодное существование. Встав на путь промышленного развития, страна нуждалась в увеличении производства зерна не только для экспорта, но и для снабжения городских жителей, численность которых неуклонно возрастала. Необходимость преобразования общинного землевладения была очевидной. Тем не менее большая часть крестьян выступала против столыпинской реформы, которая безжалостно вторгалась в их жизнь, лишая возможности пользоваться общинными пастбищами, лугами, мельницами и т.д. и вызывая ожесточенные конфликты внутри общины в связи с выделением в собственность земельных участков. Сама идея 'поддержки сильных' в качестве основы замысла Столыпина противоречила крестьянским, да и человеческим понятиям о справедливости. Земля бедняков должна была перейти к богатым мужикам, составлявшим 10-15% сельского населения, часть крестьян планировалось переселить на окраины, на отруба. Реформа предполагала создание среднего класса, который станет опорой государства, гарантирует стабильность и капиталистическое развитие России в будущем. Результаты реформы, казалось бы, подтверждали правильность намеченного пути. В 1912 году по валовому сбору зерна Россия вышла на первое место в Европе. Однако по урожайности она оставалась на одном из последних мест среди европейских держав, к тому же главными поставщиками зерна были не новые крестьянские хозяйства, а все те же крупные помещичьи землевладения. Хотя экспорт хлеба существенно вырос, положение российских подданных к лучшему не изменилось. В неурожайные годы бедственное положение наблюдалось во многих частях Российской империи. Так, например, в 1911 году многие газеты сообщали о страшном голоде, разразившемся в целом ряде губерний. Скажем, в газете 'Новое время', известной своей реакционной, проправительственной ориентацией, можно было прочесть: 'Троицк, Оренбургская губерния. Тяжелый момент переживает наш казак. Не успел он оправиться от недорода прошлого года, как надвинулось на него новое неурожайное бедствие, еще более ужасное. На территории Троицкого и Челябинского уездов я знаю несколько поселков, где по десятку семей едят только через день и притом хлеб, испеченный из муки, наполовину разбавленной мякиной и ухоботьем прошлого года. Скотоводческое хозяйство спешно ликвидируется'. Автор заметки - агроном К.Крылов. ('Н.В.' от 5 окт.
1911 г.)
Или:
