кость.
— Надо будет показать вам нашу коллекцию предметов, извлеченных из пищеводов и желудков пациентов, — отозвался врач невозмутимо.
— А на этом снимке еще одна поразительная вещь, — и Скалли выставила на стобоскоп томограмму головного мозга Сэ-мюэля Або.
От невозмутимости филадельфийского врача не осталось и следа.
— Может быть, это какая-то ошибка? — предположил он.
— Это не ошибка, — отвечала Скалли. — У этого пациента действительно нет гипофиза.
— Но это невозможно!!! — взволнованный врач заходил по кабинету. — Я имею в виду, как он мог выжить и остаться внешне совершенно здоровым?! Да еще при том уровне медицинской помощи, который существует сейчас в Западной Африке?.. Это невероятно!
— Я тоже не знаю, как это объяснить, — созналась Скалли. — Остается надеяться лишь на ответы самого мистера Або.
— Для этого его нужно сначала найти. От неожиданности Скалли подскочила.
Обернувшись, она встретилась взглядом со своим таинственным напарником.
— Я искал вас в карантинном отделении и первым узнал новость, — сообщил Молдер. — Сэмюэль Або сбежал.
6 сентября 1996 года 20:55 Комитет по иммиграции и натурализации, Филадельфия
Маркус Даг вставлял ключ в замок дверцы своего автомобиля, когда кто-то подошел к нему сзади и положил руку на плечо. Происходило это вечером, на безлюдной улице, а потому Маркус вскрикнул и резко обернулся. Перед ним стоял улыбающийся Сэмюэль Або.
У Маркуса сразу отлегло от сердца, и он мимоходом подумал, какое все же у этого парня открытое и располагающее к себе лицо.
— Сэмюэль? — Маркус не удержался и хлопнул своего подопечного по плечу (освобождение Сэмюэля он воспринимал как собственную победу). — Ты здорово меня напугал. Но ничего. Тебя наконец выпустили из больницы?
— Да, — Сэмюэль кивнул.
— С тобой все в порядке? Сэмюэль кивнул.
— И ты хотел со мной о чем-то поговорить?
Сэмюэль кивнул.
— Ну хорошо, давай я подвезу тебя домой, и мы все обсудим. Маркус открыл дверцу машины. — Слава богу, что я засиделся сегодня в конторе и встретил тебя, Сэмюэль вновь улыбнулся.
— Да, — сказал он негромко. — Слава богу!
6 сентября 1996 года 22:00 Медицинский центр «Гора Сион»
Филадельфия
— Как? Когда это произошло? Спасибо, лейтенант, большое спасибо. Мы немедленно выезжаем! — Скалли положила мобильный телефон в карман и отправилась на поиски напарника.
Спецагент Молдер находился в коридоре, рядом с кухней. Он стоял на коленях перед тележкой с грязной посудой.
— Молдер, что ты тут делаешь? — спросила ошеломленная Скалли.
Молдер пошарил рукой в нижнем ящике тележки, потом улыбнулся и предъявил Скалли еще одно шипастое семя.
— Думаю, в, этой машине он удирал, -подытожил Молдер.
Скалли не нашла, что возразить,
— Пойдем, — сказала она напарнику. — Мне звонили из полиции. Они нашли машину Маркуса Дага с ключами в замке зажигания.
6 сентября 1996 года 22:40
Маркус Даг мог бы сказать, что теперь он знает, что это такое — черная неблагодарность. Этому мешало лишь одно, язык и губы адвоката, впрочем, так же, как его руки и ноги, были парализованы. Он лежал на холодном бетонном полу какого-то подвала и видел над собой безмятежное, сосредоточенное, без тени ненависти или сострадания лицо Сэмюэля Або. В руке Сэмюэля был зажат острый костяной крючок, напоминающий крохотную копию остроги, какой предки Сэмюэля били рыбу в быстрых водах Черной Вольты note 7.
Вот крючок коснулся верхней губы Маркуса, вот скользнул в ноздрю, слегка оцарапал слизистую, а потом жгучая не— выносимая боль разорвала мозг Маркуса пополам.
Бог милостив к социальным работникам. Едва первая волна боли отступила, Маркус Даг увидел, как в узкие окна подвала пробивается свет электрического фонарика и услышал голос:
— Говорит тридцать четвертый. Повторяю: говорит тридцать четвертый. Я нахожусь…
Резкий порыв холодного ветра пахнул в лицо Маркуса, и он потерял сознание.
6 сентября 1996 года 23:05
Молдер и Скалли подоспели как раз к тому моменту, когда окровавленного Маркуса Дага грузили в машину скорой помощи. Скалли разыскала полицейского детектива.
— Детектив, вы знаете, что с ним случилось? — спросила она.
— Даже не пытаюсь догадываться, — честно сознался сыщик. — По крайней мере, он жив. Но та штука, которая торчит у него из носа… Никогда не видел ничего подобного!
— А что мистер Або? — продолжала расспросы Скалли. — Его видели?
— Мы все еще прочесываем район. Если что, я вам сообщу.
Скалли поблагодарила детектива и вернулась к напарнику, изучавшему окна подвала.
— Молдер, он где-то здесь, — сообщила спецагент, — это точно.
Молдер покачал головой:
— От этого никому не легче. Он может сжаться и влезть в кофейную банку.
— Его найдут.
— Найдут еще одну жертву, — возразил Молдер.
Взяв Скалли за руку, он повел ее к машине.
— Садись, — велел он. — Хочу тебе кое-что показать.
— Ты так в этом уверен? — спросила Скалли, едва они выехали на Индепендес-молл note 8.
— В чем уверен? В том, что будет еще одна жертва? Да, совершенно уверен. Мы спугнули его и помешали завершить…
— Завершить что? Убийство?
— Скалли, в данном случае убийство — это побочный эффект. Он просто удовлетворяет базовые потребности.
— Потребности в чем?
— Помнишь я тебе цитировал одну умную женщину? Она говорила, что жизнь нельзя сдержать барьерами. И, что если прямой путь закрыт, жизнь всегда будет искать окольный. Так и в этот раз. Если у Або нет гипофиза, то он не может сам производить гормоны, да? Как, впрочем, и меланин.
— Теоретически, да, — согласилась Скалли.
— Но ты его осматривала и не заметила ни одного белого пятна и ни одного симптома, говорящего о недостатке гормонов?
— Да, — и Скалли поделилась с напарником загадкой, которая мучила ее весь сегодняшний день. — Если взглянуть на его томограмму, непонятно, почему он вообще жив. А если взглянуть на анализы, то трудно найти более здорового человека.
— То-то и оно, — Молдер улыбнулся. — Я думаю, что в случае Або мы имеем дело не просто с физиологическим эффектом, а с эволюционной аномалией.
— Ты о чем?
— Представь себе потерянное племя. Клан альбиносов из Западной Африки. Люда, в силу какого-то генетического дефекта лишенные гипофиза. Или — если точнее — в силу какого-то генетического дефекта rix гипофиз не способен вырабатывать определенные гормоны.
— И они вынуждены поддерживать свою жизнь воровством чужих гормонов? — не без иронии
