Каждый раз, когда Владек просыпался, он приподнимал голову и смотрел, что делает Вицусь. То он видел около его кровати господина в халате, то сестру милосердия в белом чепце с большими отворотами, похожими на крылья.
«Вицусь умрет», — неожиданно подумал Владек.
Наступило утро, и снова вечер. Владек чувствовал себя уже лучше, только сильно болело горло и хотелось пить. Он сел и посмотрел на брата. Ему стало жалко, что он тогда не хотел отдать Вицусю пузырек из-под одеколона.
— Вицусь, ну что ты кричишь, чего ты хочешь?
— Не говори с ним, он без сознания, — сказала женщина в белом халате.
Странно, что все здесь ходят в белых халатах.
Владек заснул и спал очень долго. Он проснулся только тогда, когда его окликнул мальчик с соседней кровати.
— Эй, посмотри, твоего брата нет!
Владек испугался.
Но в это время вошел фельдшер, который утром и вечером раздает всем градусники.
— Скажите, пожалуйста, где Вицусь? — спросил Владек.
— Его взяли домой.
— А меня когда возьмут?
— Ты уже большой, ты не скучаешь по дому.
Владек вздохнул: ему тоже хочется домой. Горло уже почти совсем не болит.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Владек уже выздоровел, только кожа на руках и ногах еще шелушится. Он сдирает полоски кожи, чтобы поскорей вернуться домой. К обеду ему уже дают булочки, правда, не больше двух.
В воскресенье его навестил отец; мать не могла прийти, потому что Блошка больна. В следующее воскресенье Владек вернется домой. Так говорит доктор. Хорошо ли Владеку в больнице?
— Хорошо, только очень надоело. Вчера вон тому мальчишке, который лежит у окна, вскрывали чирий на шее, и совсем не больно, потому что ему такие капли для сна давали. А этот, который лежит у стены, тоже с их двора, сын рассыльного; его дома бьют, так он совсем не хочет возвращаться; здесь ему каждый день мясо дают, и он спит на постели… А Вицусь, правда, дома? А почему его взяли ночью, а не днем, как всех? Сегодня вот тоже двоих детей выписали, потому что они уже выздоровели. А Вицусь теперь не кричит, он уже в сознании?
Владек еле дождался следующего воскресенья. Быстро взбежал по лестнице и распахнул дверь. Вот Маня, Абу, а в постели кто-то лежит. Это Блошка лежит в постели, но вся голова у нее обвязана, и она какая-то совсем другая.
Блошка хочет поздороваться с братом, но только чуть-чуть поворачивает голову и снова со стоном закрывает глаза.
— Владек!
— Что, Блошка?
— Вицусь уже поправляется? Когда он вернется?
Владек взглянул на маму и все понял, и на душе у него стало так, как тогда, когда Абу хотели отдать лавочнице.
Три дня Блошка ничего не говорила, не пила, не ела, только тихо стонала, даже во сне. На четвертый день, когда Владек пришел из нефтелавки обедать, а мама, измученная бессонными ночами, уснула, Блошка тихонько позвала Владека:
— Владек, ты знаешь Еленку?
— Сестру Кароля?
— Да… Я ей должна два гроша… Когда я умру, ты отдай… И не сердись на меня.
Блошка говорила очень тихо, потому что на губах у нее были черные струпья, и губы очень болели, и к ним надо было все время прикладывать кусочки ваты, смоченной в холодной воде.
— Владек, попроси маму, чтобы мне больше не делали перевязок, потому что это так больно… так больно…
Блошке сделали только еще одну перевязку, а другая уже не понадобилась…
Владек не хотел дожидаться очередной получки. Он взял у Олека шесть грошей и отыскал Еленку.
— Блошка брала у тебя в долг два гроша, правда?
— Да, — сказала Еленка, будто застыдившись.
— Вот тебе шесть грошей.
Еленка не хотела брать больше, чем ей полагалось.
— Тогда отдай остальные дедушке. Скажи ему, чтобы прочел молитву за упокой души Вицуся и Блошки.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
— Ты ведь тоже хочешь прославиться, правда?
— Хочу, — не колеблясь, отвечает Владек.
— Тоже хочешь стать полководцем?
— Пожалуй, нет, — говорит Владек.
— В серьезных делах никаких «пожалуй» не бывает! — возмущается Олек.
Владек скажет Олеку, кем он хочет быть, если Олек не будет над ним смеяться. Владек хотел бы стать знаменитым доктором. С тех пор как Блошка и Вицусь умерли, он часто об этом думает, хотя и знает, что это невозможно. Почему невозможно? Разве Владек не читал биографий знаменитых самоучек и великих мучеников науки? Все возможно, только надо по-настоящему хотеть и уметь взяться за дело. Чтобы стать доктором, надо только окончить школу. Полководцем стать гораздо труднее: полководцу нужна еще армия.
— Как же я окончу школу, раз я в нее не хожу? — прошептал Владек.
— Будешь ходить, вот увидишь. И я буду, потому что полководец должен много знать.
Олек отыскал в Варшаве воскресную школу. В эту школу ходят только раз в неделю, в воскресенье, а всю неделю можно работать. Вступительного взноса нет, но записать в школу может только хозяин большого магазина, — такая уж существует формальность.
— Я все делаю по-военному, — говорит Олек. — Школа — это крепость, которую надо взять штурмом. Я уже разведал местность и выявил препятствия. Завтра — первая атака.
На другой день во время обеденного перерыва они встретились у магазина, с владельцем которого решено было переговорить.
— Ты здесь? Хорошо. Теперь выше голову, грудь вперед, перекрестись, и пошли.
Владек один ни за что бы на свете не вошел!
— У нас не терпящее отлагательства дело к пану принципалу, громко сказал Олек, войдя в магазин.
— Не терпящее отлагательства? — удивился приказчик и вышел в соседнюю комнату.
Через минуту их ввели в кабинет, где сидели два господина молодой и старый, седой.
— Вам чего, мальчики? — спросил молодой.
— Мы хотим, чтобы вы записали нас в воскресную школу.
— А вы откуда?
— Я работаю на бумажном складе, а мой товарищ в нефтелавке, говорит Олек.
