только грубая сила. Взрослые двадцатилетние ученики обижали слабых двенадцати-тринадцатилетних детей, жестоко издевались над 'новичками', за которых никто не заступался. Училищное начальство заставляло бурсаков следить друг за другом и доносить - 'фискалить'. Ученики делились на богатых и бедных. Бедные жили на 'казенных харчах', они постоянно недоедали, поэтому 'их лица имели голодное выражение, какой-то серый с трупным оттенком цвет кожи... живыми оставались одни глаза, которые смотрели из-под разорванного козырька суконной фуражки усталым и озлобленным взглядом'.
Дмитрий Наркисович считал не только потерянными, но и вредными годы, проведенные в училище. Он писал: 'Нужно было много лет, много страшного труда, чтобы вытравить все то зло, которое вынесено мною из бурсы, и чтобы взошли те семена, которые были заброшены давным-давно родной семьей'.
По окончании бурсы Мамин-Сибиряк поступил в пермскую семинарию духовное заведение, дававшее среднее образование. Семинария мало чем отличалась от бурсы. Та же грубость нравов и плохое преподавание. Священное писание, различные богословские 'науки', древние языки - греческий и латынь - вот что главным образом должны были изучать семинаристы. Однако лучшие из них стремились к научным знаниям.
В пермской духовной семинарии в начале 60-х годов прошлого века существовал тайный революционный кружок. Преподаватели и семинаристы - члены кружка - распространяли революционную литературу на уральских заводах и открыто призывали к выступлению против хозяев. В то время, когда в семинарию поступил Мамин, кружок был разгромлен, были арестованы и исключены многие семинаристы, но подпольную библиотеку сумели спасти. В ней хранились запретные сочинения Герцена, роман Чернышевского 'Что делать?' и книги по естествознанию.
Несмотря на все преследования, в Пермской семинарии сохранялся дух свободомыслия, и учащиеся протестовали против лицемерия и ханжества попов. Вместо веры в бога у них укреплялась вера в законы природы, в способность людей изменять природу и общество.
Стремясь получить знания, чтобы приносить пользу народу, Дмитрий Мамин ушел из семинарии, не окончив ее: он не хотел быть священником и обманывать людей.
Уехав в Петербург Мамин-Сибиряк поступил на ветеринарное отделение Медико-хирургической академии. Он был увлечен бурным общественным движением 70-х годов, посещал революционные студенческие кружки, читал произведения Карла Маркса, участвовал в политических спорах. Полиция установила за ним слежку.
Жилось ему трудно. Приходилось экономить на всем: на квартире, на обеде, на одежде, на книгах. Вдвоем с товарищем Дмитрий снимал холодную, неуютную комнату в большом доме, где жили студенты и городская беднота.
Студент Мамин серьезно учился, много читал, слушал лекции, посещал музеи. Решив стать писателем, он перешел на юридический факультет университета, считая, что ему необходимо изучить общественные науки, которые помогут лучше разобраться в окружающей жизни.
В своих будущих книгах он хотел открыть людям Урал, рассказать о тяжелом труде заводских рабочих, о жизни золотоискателей и уральских крестьян. Пусть перед читателем оживет прошлое и настоящее этого удивительного края.
Мамин-Сибиряк перечитывает сочинения любимых писателей, много пишет, упорно работает над языком и стилем. Он становится газетным репортером и пишет короткие статьи по заданиям различных газет. Вскоре в петербургских журналах начинают появляться первые рассказы и очерки молодого писателя.
Продолжая учиться на юридическом факультете, Мамин написал свой первый роман. Он подписал его псевдонимом 'Томский' и отнес в журнал 'Отечественные записки', который редактировал великий писатель-сатирик М.Е.Салтыков-Щедрин. Большим ударом для начинающего писателя была отрицательная оценка этого романа, данная Салтыковым-Щедриным. Но Дмитрий Наркисович правильно понял, что ему недостает не только литературного мастерства, но, прежде всего, знания жизни.
Чрезмерная работа, дурное питание, отсутствие отдыха надломили молодой неокрепший организм. Ему угрожала чахотка.
За невзнос платы за учение Мамина исключили из университета. Всем сердцем потянулся юноша на Урал. Там вылечится он от болезни и найдет силы для новых трудов. Весной 1877 года Дмитрий Мамин уехал из Петербурга.
* * *
Опять родной Урал! Дмитрий Наркисович ходит по знакомым местам, собирая материал для нового романа из уральской жизни.
Однажды, придя на завод, где производилась прокатка рельсов, он долго стоял, с восхищением наблюдая за слаженной работой прокатчиков. Вся тяжелая работа шла вручную. Рабочие проявляли немало находчивости, ловкости и силы. Но вдруг вырвавшаяся раскаленная полоса железа перебила ногу молодому рабочему. Послышался крик пострадавшего и грубая брань заводского управителя. 'У нас, почитай, кажну неделю кого-нибудь срежет у машины', - с грустью говорили рабочие.
Побывал он и на других заводах и промыслах, ездил в глухие уральские деревушки, вместе со сплавщиками спускался на плотах по горной реке Чусовой, посещал вымирающие от голода башкирские деревни, несколько раз приезжал на купеческие ярмарки в Ирбит, где наблюдал дикий разгул сибирских богачей золотопромышленников.
Поездки по Уралу и Приуралью, изучение трудов по истории и хозяйству края расширили и углубили его знание народной жизни. Теперь можно было приняться за работу над романом об Урале, задуманном еще в Петербурге.
Но роман пришлось отложить. Заболел и умер отец. Дмитрий остался единственным кормильцем большой семьи. В поисках работы решили переехать в Екатеринбург. Поехали на лошадях через горы: железной дороги еще не было.
Но и в большом промышленном городе недоучившему студенту устроиться на службу не удалось. Дмитрий стал давать уроки отстающим гимназистам. Утомительная работа оплачивалась плохо, но учитель из Мамина вышел хороший, и скоро он приобрел славу лучшего репетитора в городе. Не оставил он на новом месте и литературной работы; когда не хватало времени днем, писал по ночам.
Молодой писатель продолжает заниматься самообразованием. Несмотря на денежные затруднения, он выписывает из Петербурга книги. Ему не пришлось окончить университет, но он добился образования самостоятельно.
В начале 80-х годов в журналах Петербурга и Москвы стали печататься рассказы, очерки и повести до сих пор никому не известного писателя Д.Сибиряка. Вскоре вышел первый сборник 'Уральские рассказы'. Героями рассказов были фабричные рабочие, уральские старатели, чусовские бурлаки, в очерках оживала уральская природа. Эти произведения сразу привлекли к себе читателей. Сборник быстро раскупили.
Так входил в литературу новый замечательный писатель Д.Н.Мамин-Сибиряк. Его произведения стали ближе к требованиям боевого демократического журнала 'Отечественные записки', и Салтыков-Щедрин охотно печатал их в своем журнале.
Большую известность приобрели романы Д.Н.Мамина-Сибиряка 'Горное гнездо', 'Приваловские миллионы', 'Три конца', 'Хлеб', 'Золото'. Подолгу работал писатель над каждым произведением, собирая огромный исторический и современный материал. В романах множество действующих лиц: здесь и мастеровые уральских заводов, и рабочие рудников, и старатели приисков, и крестьяне - жители окрестных деревень. Глубокое знание народной жизни помогло автору ярко и правдиво показать тяжелое положение рабочих и крестьян и с негодованием обличить владельцев 'горных гнезд' - богачей заводчиков и фабрикантов, присвоивших себе природные богатства края и эксплуатирующих народ.
Сочувственно показывая борьбу рабочих и крестьян с заводчиками и фабрикантами, автор призывал к защите угнетенного народа.
Правдивость и глубину изображения жизни и труда русского народа в произведениях Мамина-Сибиряка высоко оценил В.И.Ленин. Работая над своей книгой 'Развитие капитализма в России', Владимир Ильич неоднократно вспоминал романы и очерки уральского писателя Д.Н.Мамина-Сибиряка.
Большую часть своей жизни прожил Мамин-Сибиряк на Урале и не порывал связи с родным краем даже тогда, когда в начале 90-х годов переехал с семьей в Петербург. Он оставался до конца жизни уральцем.
'Родина - ваша вторая мать, - писал Мамин-Сибиряк в письме к брату, - а такая родина, как Урал, тем паче. Припомни наших богатырей, которые, падая на сырую землю, получали удесятеренную силу. Это - глубоко верная мысль'. Свою писательскую силу Мамин-Сибиряк и сам черпал из непрерывающейся связи с
