точку зрения, я ее изменю, а до тех пор я буду ее отстаивать. (Садится.)
Гелиос (встает). Я тоже изменю. Если будет приказано. (Садится.)
Петридис. А теперь буду говорить я. Солнце вокруг Земли, Земля вокруг Солнца -- все это никому не нужная астрономия. Наша цель -- директор департамента. Если эта цель, как я теперь понимаю, слишком мала, можно взять объект пошире: департамент, министерство, наконец -- земной шар...
Зевс. Шарик есть -- шарика нет...
Петридис. Вот именно. И именно вам, Зевс, я думаю поручить эту операцию.
Зевс. Мне?
Петридис. Только вам, больше некому. Вы у нас бывший Громовержец и с тысячелетним опытом в этих делах. Как это вы сказали: шарик есть -- шарика нет? Вот так и действуйте.
3евс. Я не могу, у меня не получится.
Петридис. Получится, получится, вспомните свою операцию с троянским конем.
Посейдон. Вспомните, Зевс. Вы же можете вспомнить.
Гелиос. У вас получится, Зевс!
Гермес. Еще как получится!
Зевс (после паузы). Хорошо, тогда я скажу... Да, я бывший Громовержец, владыка богов и людей. В свое время я безраздельно царил на Олимпе. Так, как вы, господин Петридис... Когда-то это доставляло мне удовольствие. Но потом я понял, что власть не приносит радости, особенно, если она -- вечная власть. Пожар за пожаром, потоп за потопом -- от этого, знаете ли, устаешь. Повиновение утомляет больше, чем непокорство. И тогда я перестал метать на землю громы и молнии, и люди перестали в меня верить, потому что они верят только в любовь или ненависть, а мне они были глубоко безразличны. Единственное, что я могу -- это их понять, ведь я и сам ни во что не верю. И даже в вас, господин Петридис, извините меня. Вы -- случайный человек, на вашем месте мог бы быть и другой, вы не отобрали у меня власть, вы просто ее подобрали. И теперь вы занялись тем, чем я занимался тысячи лет, чем только и можно заниматься у власти. Шарик есть -- шарика нет, вот к чему сводится власть, божественная и человеческая. Но для того, чтоб ее утвердить, достаточно этого шарика и совсем не обязателен земной шар.
Петридис (сдерживая себя). Кто-нибудь еще хочет высказаться?
Гермес (смотрит на Гелиоса и Посейдона и, видя, что они не собираются говорить, встает). Я вот что скажу: говорить мы умеем, а как дойдет до дела... Вот я внимательно слушал господина Зевса: вроде все сказано правильно. Но возникает вопрос: что стоит за этими словами? Куда нас ведет господин Зевс? Это, конечно, в переносном смысле, потому что в прямом нас ведет не Зевс, а господин Петридис, и это наше счастье, что нас не ведет господин Зевс, а то бы он нас привел... Я так скажу: мне стыдно за вас, господин Зевс, стыдно, что я дышу рядом с вами, хожу с вами по одному Олимпу... У меня все, господин Зевс. У меня все, господин Петридис! (Садится.)
Петридис (не сдержавшись, срывается на крик). Чушь! Олимпийские фокусы! Будет так, как я скажу! Так, как я посчитаю нужным!
3.
Дионис (вполголоса, по-прежнему не открывая глаз). Почему ты кричишь, Петридис?
Все смотрят на Диониса. Петридис со страхом,
Зевс с интересом, остальные с недоумением.
Ты не выдержал? Ты испугался? Давно пора... Да, Пет-ридис, смертный человек, вот и кончилась твоя власть на Олимпе. Я знал, что ты здесь недолго продержишься, слишком это высоко для тебя -- Олимп. Правда, ты всегда питал страсть ко всему высокому. Помнишь, ты еще сравнивал жизнь с колесом? Что ни год -- оборот? Или с палкой, которая чем короче, тем крепче? Я многое понимаю в тебе, я понимаю эту манию силы при полном бессилии, я понимаю твое величие в мелочах и мелочность во всем, что другие считают великим, но я не понимаю: зачем тебе понадобилось сравнивать жизнь с колесом?
Петридис. Дионис... я прошу...
Дионис. Ты уже просишь. Ты уже просишь, а это значит конец. Хотя тебе это еще не понятно. Ты и сообразить не можешь, что произошло. При всем, что ты здесь натворил, ты почему-то всегда рассчитывал на хорошее отношение. Ты сентиментален, Петридис, ты любишь любовь, любишь, чтоб тебя любили. Но разве тебе не достаточно, что тебя любит богиня любви? Впрочем, и в этом ты ошибался: богиня любви неспособна любить, это так же закономерно, как твоя тяга к проявлению силы... Помнишь, я тебе рассказывал о твоих похоронах? Тогда это было во сне... (Встает, открывает глаза.) Тогда это было во сне... (Медленно идет к Петридису.)
Петридис (почти в истерике). Полковник Посейдон! Полковник Гелиос!
Посейдон и Гелиос (вместе). Ефрейтор Гермес!
Гермес. Не кричите, я не глухой!
Дионис (медленно приближается к Петридису). Тебя повезут с горы, это будет торжественное и пышное шествие. Тысячи людей будут идти за тобой, тысячи незнакомых тебе людей, даже имен которых ты не знаешь...
Петридис (вскакивает и пятится от Диониса, который на него наступает). Нет! Я знаю! Знаю! Это Семенидис! Степанидис! Самсонидис! Самойлидис! (Его уже не видно, слышен только голос за сценой.) Сергеидис! Софронидис! Стратонидис! Сильвестридис! Сигизмундидис!...
4.
Дионис смеется. Глядя на него, постепенно начинают смеяться сначала Зевс, затем Посейдон и Гелиос. Гермес складывает бумаги, подходит к креслу Петридиса и стирает со щита надпись: 'ГОСПОДИН ПЕТРИДИС, ВЛАДЫКА БОГОВ И ЛЮДЕЙ'. Затем оборачивается, ищет, чье бы имя написать. Он уже протягивает руку, чтобы написать, но снова оглядывается и ищет, ищет. Он выходит на авансцену и почти перегибается в зрительный зал, и опять возвращается к главному щиту, на котором все еще ничего не написано. И он снова ходит по сцене и ищет, ищет, кого бы туда написать. Входят Афродита и Гера. Сначала смотрят на всех в недоумении, а потом и сами начинают смеяться... А Гермес все ходит и ходит -- от щита к авансцене и обратно к щиту, он перебирает сидящих в зале и стоящих на сцене, и ищет, ищет -- кого бы написать. И эти поиски сопровождаются безудержным, разливистым, раскатистым смехом. Смехом богов.
