он не кажется чужим в моем детстве. И сколько бы мы здесь ни сидели, ему это не надоест, и даже когда я здесь состарюсь, он не даст мне умереть, как не дал старику Шакро. Ушанги человек надежный.
В Ташкенте я ищу одну девочку.
Собственно, уже не девочку: прошло очень много лет.
Она мне нравилась, эта девочка, я хотел ее пригласить в театр, но она отказалась.
В шестом классе мы с ней писали стихи. В нашем классе все писали стихи, такое тогда было время. Мы писали о нашей армии, о том, как она громит врага, а тем временем Сева Гурин из десятого класса ушел добровольцем в армию. Через три месяца он погиб в Литве, по соседству со своей родной Белоруссией. Он был радистом, попал в окружение и вызвал огонь на себя.
Об этом я прочитал через много лет в книге 'Ташкентские мальчишки'.
7
Егор Казимирович Мейендорф, сто шестьдесят лет назад побывавший в Самарканде, писал, что это чудо не может никогда повториться.
Чудеса и не должны повторяться, иначе какие же они чудеса?
И пусть у каждого человека свой Самарканд, но чудо его именно в том, что он никогда не повторится в другом человеке.
Никогда не повторится...
В Чирчике памятник павшим воинам: летящие вверху журавли, а внизу умирающий, распростерший на камне крылья... И надпись о том, что солдаты не полегли в землю, а превратились в белых журавлей.
Здесь, у памятника, бьет вечный родник. Не вечный огонь, а вечный родник.
Вода добрее огня и больше подходит для жизни.
В Ташкенте фонтаны, водопады воды... И все они - символы жизни. Однако они не могут заменить саму жизнь. Никакие символы не могут заменить жизнь.
Поэтому в Чирчике построена птицефабрика, которая дает его населению по 400 тонн мяса в год - в среднем по три килограмма на человека, включая грудных младенцев, беззубых стариков, а также убежденных вегетарианцев. Это - добавление к основному рациону, сверхплановое питание.
Еще пятьдесят лет назад здесь не было никакого города. Химический комбинат, с которого он начинался, вступил в строй в 1941-м году.
Вступил в строй в 1941-м...
'Чирчик' означает 'быстрый, стремительный'. Вместе с названием город взял у реки ее стремительность и теперь уже не может остановиться'.
Город Чирчик на реке Чирчик... Самая чистая вода в Чирчике и Байкале.
Человечество загадало желание. У него тоже свой Самарканд, в который оно едет, едет и никак не доедет. Все какие-то посторонние заботы, какие-то неотложные дела. Какие-то большие страсти и маленькие слабости.
Тимур перед смертью признался в единственном грехе: в том, что он играл в шахматы. Шахматы - это была его большая страсть, а уничтожение сотен тысяч людей - маленькая слабость.
Прихлебатели Тимура не осуждали его злодеяний. Прихлебатели не осуждают тех, кто у кормила стоит, поскольку оно для них и кормило, и поило.
И даже Самарканд назван по имени Шамара, его завоевателя. Сколько людей строили Самарканд, а имя свое в нем обессмертил завоеватель.
Хотя все понимают: нехорошо быть завоевателем, захватывать то, что тебе не принадлежит. Но кто скажет об этом Шамару? Кто скажет об этом Тимуру? Недаром китайский министр, собираясь сказать правду императору, явился к нему, следуя за собственным гробом...
И все же во все времена находились люди, отличавшие добро от зла даже тогда, когда им это было невыгодно. Здесь, на земле Самарканда, еще за две тысячи лет до Ивана Сусанина пастух Ширак предвосхитил его подвиг. Здесь, на земле Самарканда, в ответ на призыв монгольского хана 'опустить крылья перед угнетателями времени' мужественные сарбадоры ответили: 'Лучше видеть нам свои головы на виселице, чем умирать от страха!'
Эти слова незримо начертаны на братских могилах в ташкентском Сквере коммунаров. Здесь и саперы, восставшие против царизма в 1912-м году, и солдаты революции, павшие в октябре 1917-го, и члены расстрелянного Туркестанского правительства, и красногвардейцы, погибшие в борьбе с басмачами. Здесь лежит первый президент Узбекистана Юлдаш Ахунбабаев, первый узбекский генерал Сабир Рахимов, ученые Бродский и Каблуков...
На могиле похороненного здесь поэта Хамида Алимджана его слова:
...В желании свободы я буду жить.
Эти слова предполагают вечную жизнь. Потому что вечно желание свободы.
Человечество загадало трудное желание и платит за него лучшими людьми. Но не может человечество отказаться от своего Самарканда.
Уже давно вернулась группа, уехавшая в Самарканд. И другие группы съездили и вернулись...
А я все еду... Еду и еду в Самарканд... Иногда в противоположную сторону, но все-таки в Самарканд...
Когда-нибудь я туда приеду...
1982
