избили и отняли все деньги. Да еще сказали, что он хорошо отделался и ему вредно пить лишнюю кружку пива. А вот еще. Друг Кешка не мог сходить на улице в туалет, они же все в городе забиты. Он забежал за дом и стал писать на угол. А тут милиция. Они его хвать и в участок. Так как он был не пьян, его не излупили, а взяли штраф в 25 рубликов и отпустили. Он вышел с участка и трезво рассудил. Деньги-то взяли, а пописать, он не пописал. Он опять пристроился к углу. Тут опять милиция. Опять в участок. Тут его уже отлупили основательно. А вот еще...
- Стоп, - завопил уполномоченный, - Хватит. Вы подрываете основы власти.
- Помилуй бог. Прервал его я. Ни в коем случае. Просто на последнем выступлении секретарь обкома партии сказал, что мы живем в самой лучшей стране. Я, просто, добавил - 'дураков' и объяснил, что только в дурацкой стране, тебя может милиция избить не за что, выгнать с работы не за что и вместо выпуска товаров, выпустить карточки на еду. Уполномоченный с ненавистью посмотрел на меня.
- Пошел вон. Мы до тебя еще доберемся, после выборов.
Я пришел в один из институтов на проведение предвыборной агитации. После зачтения программы приступили к дебатам.
- Как вы относитесь к интеллигенции? - задала вопрос мадам - сухарь.
- Положительно.
- Не пора ли ей вырваться из рамок консерватизма.
- Естественно. Сломаем ворота загона и выпустим галопом на свободу.
- А вы относитесь к коммунистам? - обратился пожилой мужик.
- Хорошо. Они даже иногда бывают людьми.
- В вашей программе нет ни слова об экологии. Этим разве вы не хотите заниматься?
- А как же, очень хочу. И экологией, и ихтиологией, и психологией, много чем другим хочу. Но видит бог, даже с женой Машкой, переспать некогда.
В зале возникло оживление.
- Простите. - выступил тощий хлюпик. - Какую музыку вы любите?
- Какую закажут.
- Я не об этом. Хит, репс, поп...?
- Конечно, конечно и гоп, и хлоп, и топ...
- А как вы относитесь к сексуальным меньшинствам? - пропищала намазанная девица.
- Так же как и к сексуальному большинству.
Я чувствовал, что очень понравился интеллигенции.
На меня обратили внимание не только правохранительные органы, но и местные мафиози. Меня грубо втиснул в машину шкаф с маленькой головкой, стриженной под бобрик, и отвез на конспиративную квартиру, в 11 подъезд Смольного. В кабинете сидели маленький толстенький с залысинами мужик в очках и огромного размера молодой парень со светлыми, зачесанными назад волосами.
- Так это вы, Криволапченко? - спросил молодой. Это была первая и последняя фраза, которую он произнес во время нашего разговора. Он достал из кармана пятак и начал мять его пальцами.
- Вроде я. Но это только фамилия.
- Меня зовите Семен Семенович, - быстро и важно заговорил маленький, - Я доктор химических наук, председатель общества слепых, ведущий программы антиспид и, так сказать, не последнее лицо в этом районе. Меня ха...ха даже крестным папулей зовут, ха...ха. Вот черти. А это, - он с любовью ткнул рукой в молодого громадину, смахнув со стола несколько бумаг, - мой бухгалтер, по совместительству охранник. Он мой крестный племянник.
Молодой слегка улыбнулся и кивнул головой. Согнутый пятак со звоном полетел в угол комнаты.
- Я уже давно и внимательно приглядывался к вам и понял, что лучшего кандидата в депутаты от нашего города нет.
- Я тоже так думаю и знаете почему? КГБ пригрозило, если не буду депутатом, они меня уничтожат.
- Ерунда, мы с Колькой в одной упряжке. Я ему только позвоню и он тут же изменит к тебе отношение. В последний раз мы с ним в сауне баб гоняли. Ха...Ха...Ха...- вдруг заржал Семен Семенович - Он еще тогда...Ха...Ха... Триппер подхватил. Вот дома у него потеха была.
- А вы?
- Я его обманул... У меня импотенция.
- А может вы и с райкомовскими столкуетесь, чтоб на меня не давили?
- Нет. Я с ними порвал отношение. Они, засранцы, мне бизнес сорвали. Пригнали из Бобруйска шесть рефрижераторов с конской вонючей колбасой. Я говорю Володе, первому секретарю, отдай их мне, все равно жрать невозможно, я в Грузию двину по большой цене. А он мне: 'Мне народ кормить нечем, смотри все прилавки пусты. Мы эту колбасу, марганцовкой промоем, а сверху раствором тушенки из неприкосновенных запасов протрем, чтобы запах отбить.' Весь город неделю жрал колбасу и конечно хвалил партию. Мать их. В этот момент бухгалтер сплюнул на пол. И достал еще один пятак.
- Ну, ты, не свинячь, это тебе не Эрмитаж, это Смольный. Так на чем мы остановились? - он почесал затылок, - Да, мы решили ставить на вас. Деньги на предвыборную компанию дадим. Зарплату дадим. Консервы дадим. Водку само собой. Сауну с девочками и массажистом дадим.
- А воблу и дополнительные талоны на собачьи сосиски?
Тут он задумался.
- Да, придется потратиться... Но достанем.
- За что такая благодать?
- Ты - мне, я - тебе. Будешь депутатом, нам поможешь. Завтра к тебе придет наш массажист. Он в политике, во... разбирается. Все эти охламоны из Смольного, исполкома и КГБ у него моются. Так что он много наслушался и много знает. В экономике поможет валютная проститутка Валька, она финансово-экономический закончила. Пока снимем временно с работы и направим к тебе в помощь. Во в деньгах разбирается. Все курсы наизусть знает.
- Простите, какие курсы?
- Валютные. Ну так как, по рукам?
- По рукам.
Громила отвез меня домой, таким же способом, что и привез..
На следующий день ко мне пришел массажист Жора, тощий прыщавый малый и валютная проститутка Валька, конструкции Монро, но русского размера. Они принесли записку от Семен Семеныча, что вчера в то время пока мы с ним говорили, на обкоме разбирался вопрос об уборных. Было решено, все туалеты в городе отремонтировать, заменить сантехнику и открыть, к предстоящим выборам. Меня же хотели выкинуть из туалета и лишить предвыборного центра. Через 10 минут, прибыл нарочный из исполкома с распоряжением об освобождении помещения в 24 часа для ремонта. Мне было не до советников и я отпустил их. Примчался комитет и началась организационная подготовка к борьбе. Николай рисовал плакаты. 'Руки прочь от нашего туалета - последнего оплота трудящихся', 'Партия и наш туалет не совместимы', 'Трудящиеся России, оберегайте наш туалет от посягательств милиции и исполкома'. Тетя Нюра с активистками пошла собирать народ в пикеты. Запивохи пошли по кабакам собирать алкоголиков, которым за победу я пообещал по кружке пива.
Народу пришло человек 150. Рабочие притащили красное знамя. Были еще два плаката от молодежи, с призывом бороться за независимость, последнего участка свободной земли и за разумный демографический взрыв. Подъехала милиция и встала цепью. Ко мне подошел капитан.
- Товарищ Криволапченко, освободите помещение.
- Неужели силу примените?
- По инструкции придется.
- Мне вас жаль, товарищ капитан. Вы нарушаете законодательство. Вопервых, исполком не предоставил мне других помещений, для подготовки предвыборной борьбы, а выдал вот эту бумагу с разрешением. Во-вторых, по закону вы не имеете право применять ко мне, как к кандидату в депутаты, физического воздействия, мешать проведению агитации или посягать на мою жизнь. Я пригласил иностранцев и прессу. С этими словами я показал на журналистов, снимающих наши плакаты, туалет и обстановку вокруг него.
Тут к нам подлетела маленькая женщина с микрофоном в руке.
- Простите вы капитан?
Она стала подпрыгивать, чтоб увидеть его звездочки на погонах.
- А вы, что здесь делаете?
- Я репортер из телевидения, по совместительству независимый техник из радиокомпании. Вот, - она протянула ему удостоверение.
- У вас есть разрешение на съемку?
- Конечно. Вася, - она позвала одного из своих помощников. Подошел огромный мужик, в разодранных джинсах и порванной до пупа рубахе с камерой в руках.
- Вася, требуют документы.
- Это мы сейчас.
Вася развернул сумку, которая висела за его спиной.
- Вот справка о местожительстве, из колонии, документ, что я негласный сотрудник милиции. Ага, вот, что надо. Разрешение от референта второго секретаря райкома партии, а вот и от обкома партии, кем-то подписаное.
- Скажите, товарищ капитан, вы будите нападать на защитников туалета? Если будите, нельзя ли повторить нападение несколько раз, необходимо снять дубли, - запрыгала опять маленькая женщина. - И потом, иностранцы волнуются, вы слезоточивый газ, стрелять или армию применять будите?
- Ни чего не будем применять.
- Тогда прошу вас, бейте граждан почетче, с размаха, а то все будет смазано на экране. Вася, снимаем.
Женщина затараторила в микрофон.
- Здравствуйте уважаемые граждане. Сейчас на защитников одного из туалетов нашего города будет совершено нападение милиции. В очередной раз милиция, проявляя заботу о защите свободы и демократии будет громить, вооруженные плакатами и лозунгами толпы, которые не дают свободно писать и какать гражданам города. Ну, начинайте же, капитан.
У капитана отвисла челюсть, он развернулся и побежал к машине.
Через минут 20 он примчался ко мне.
- Исполком согласился с вами, живите в туалете, но нельзя ли убрать эти плакаты. Иностранцы смотрят.
- Ну и что тут такого, пусть смотрят. Теперь они увидели, что наш народ не отдаст свой любимый туалет ненавистной номенклатуре. Капитан посмотрел на меня как на сумасшедшего и пошел пошатываясь, собирать милицию, чтоб убраться восвояси. Жора и Валька вбивали мне в голову прописные истины.
- Значит так, - говорил Жора - Кораблева, мы столкнем. Он первейший прохвост, хотя зам пред
