- Конкретней.
- Минское направление. Движется эшелон с курсантами МВД. Свердловское направление, вот здесь, стоят два эшелона иркутских и оренбургских школ МГБ и курсанты МВД. Южное направление. Двигаются киевские эшелоны.
- В Москве есть их какие-нибудь силы?
- В Ярославских казармах разместились прибывшие только- что Тамбовские курсанты.
- Черт знает что. Что от меня хотите?
- Переговорите с Кагановичем и упросите его остановить эшелоны и отправить их обратно.
- Да он трус и подонок. Ладно, это я возьму на себя. На какое число намечена операция?
- На 17 Июня. В день приезда Берии из Берлина.
- У вас все готово?
- Да. Только появилось маленькое незапланированное звено. Каганович. Если он сейчас остановит эшелоны, его надо впоследствии изолировать от Берии, отправить хотя бы в Свердловск.
- Он заболеет свинкой или простудится. Но как вы протащите танки к Москве, их шум через час во Владивостоке услышат. От Наро-Фоминска досюда три часа хода.
- Все правительство будет в Большом театре на 'Лебедином озере'. Ровно четыре часа изоляции. Наши позаботятся.
- Вроде, вы все продумали. Удачи вам, полковник.
Я ночевал в генштабе. В шесть утра маршал М. пришел ко мне в кабинет.
- Оправляйтесь в Наро-Фоминск. Найдете там генерала С. Поднимайте кантемировцев . Я вам даю все права, вплоть до расстрела от высших офицеров до солдата. Никаких задержек. После окончания спектакля в Большом театре, танки должны быть здесь. Возьмите с собой радиостанцию и машину охраны. В путь, Александр Александрович.
Минское шоссе. Июнь 1953г.
Жуткий гул и рев стоит на шоссе. Целая дивизия танков и машин идет к Москве. Кто бы мог подумать, что первый убитый в этом перевороте, будет убитый мною. Это был сытый, как кот, старшина- начальник артскладов. Он отказался выдать снаряды, так как не имел на это письменного разрешения. Я ругался, грозил ему, он как скала, ни в какую. Пришлось его пристрелить, когда он выхватил автомат у часового, пытаясь задержать наш напор на ворота. Командир дивизии выделил одного офицера и часть солдат на организацию снабжения снарядов и патронов по подразделениям.
Впереди колонны шли в ряд три танка, почти перегораживая шоссе. Все встречные машины грузовые или легковые, давились и отбрасывались от колонны. Сами танки заправлялись снарядами и патронами на ходу. К ним подходили грузовые машины и с них перебрасывали снаряды башнерам танков.
Радиостанция заработала на волне генштаба. Шифровка чуть не бросила меня в шок.
'Берия прибыл раньше времени, сегодня утром и приказал дорожникам вернуть эшелоны с курсантами в Москву. Эшелоны с восточного и южного направлений дойдут до Москвы через два дня. Мы еще успеем им преградить путь. Эшелон из Минска будет в Москве сегодня. В 15 часов 30 минут, они пройдут участок станции Алабино.
В Голицино сейчас разворачивается Таманская дивизия. Вам срочно явиться туда и перехватить артиллерийский полк. Примите над ним командование. Вы должны любым путем остановить в Алабино эшелон Берии.
Маршал М.'
Газик несся как бешеный по дороге. Я нагнал артиллерийский полк уже почти в Москве. Врезав по роже командиру полка за тупое непонимание обстановки, я заставил повернуть его хозяйство обратно. Мы мчались в Алабино, как сумасшедшие, и прибыли на железную дорогу к 15 часам 15 минут.
Без прикрытия и маскировки, я приказал расставить пушки вдоль полотна дороги. Сам помчался в диспетчерскую станции.
- Где эшелон с курсантами из Минска? - спросил я женщину диспетчера.
- Пройдет через шесть минут. Ему приказали дать зеленую улицу.
Несусь обратно к пушкарям.
- Орудия заряжай. К бою готовсь.
У первого орудия стоит у прицела старшина- фронтовик.
- Ты можешь разбить и остановить паровоз? - спрашиваю его.
- От чего же нет. Дело знакомое.
- Тогда, прошу, сделай. Этот выстрел может сделать историю.
- Успокойтесь, товарищ полковник, сделаем.
Показался тяжело груженый состав. На нас с изумлением и любопытством из открытых дверей теплушек смотрели парни в военных шинелях. Стволы пушек, направленные на них, проходили перед их взором в ряд.
- Что же ты тянешь, старшина?
- Погодите.
Грохнуло и подскочило орудие. Паровоз лопнул, как воздушный шар. Его тендер закинуло поперек пути. Вагоны полезли один на другой. И тут началось. Орудия открыли беглый огонь. Хаос взрывов и огня охватил неравномерно состав. Мы минут двадцать избивали русских парней в шинелях МВД. С их стороны, не было ни одного выстрела.
Только через двадцать минут, отрывая наводчиков от панорам, мы сумели навести порядок и я приказал снова отправляться в Москву. Сзади, среди исковерканных вагонов, огня и дыма ползали живые и раненые. Нам было не до них.
Москва. Июнь 1953г.
При подходе к Москве меня встретил порученец генштаба с запиской от маршала. Маршал требовал, чтобы я с артиллерийским полком подошел к Ярославским казармам и принял командование над сводной группой. Там уже находились два батальона танков и стрелковый батальон. Еще в записке было следующее:
'......Казармы надо взять сегодня. Всех, кто не сдастся, уничтожить. Постарайтесь избежать лишних жертв среди населения.
Маршал М.'
Время было около 20 часов. Было еще не совсем темно и я опять в бешеном темпе погнал полк к Ярославским казармам.
То, что я увидел на месте меня потрясло. Танки вытянулись цепочкой вдоль тротуаров перед небольшим двухэтажным зданием, закрывающим пятиэтажку казармы. Танкисты мирно болтали с населением, которое спокойно шаталось вокруг. Стрелковый батальон, вообще, растянулся машинным парком по улице вдоль квартала. А в самих казармах, до пятого этажа, в раскрытых окнах торчали любопытные головы последних защитников Берии.
Я рассвирепел. Созвал командиров и сказал, что перестреляю их как собак, если они сейчас же не возьмут в кольцо казарму и к утру ее не возьмут.
Я приказал, машинами перегородить улицы вокруг казармы, всех гражданских оттеснить туда. Эвакуировать из близлежащих домов население. Втащить в первые этажи пушки, для стрельбы прямой наводкой. Танкам занять удобные позиции для стрельбы по верхним этажам. Стрелять только в окна казармы, так как старые петровские стены выдержали бы калибры наших снарядов. В 21 час 30 минут доложить о готовности к штурму.
Командир артиллерийского полка заметил, что снарядов мало.
- Стрелять до последнего снаряда и всех кто освободиться после стрельбы бросить на штурм.
Кругом все зашевелилось. Задвигались машины, зарычали танки. Головы в окнах казармы мгновенно исчезли. В 21 час 30 минут командиры доложили о готовности к штурму.
Я послал в казармы парламентера- офицера стрелкового батальона, с требованием сдать оружие и сдаться всем. Срок ответа 10 минут. Через две минуты лейтенант пришел.
- Они не верят, что вы будете стрелять. Они сказали, что подчиняются только Берии и если он скажет сдаться, они сдадутся.
Мне ничего не осталось, как приказать начать штурм.
Москва вздрогнула от грохота пушек. Казарма окуталась дымом. Я потребовал по рации, чтобы танки своими прожекторами осветили дом. Артиллерийский полк быстро расстрелял последние снаряды. Танки опустошили свой запас. Казарма сначала редко отстреливалась только ружейным и автоматным огнем, а потом и совсем затихли. Вспыхнул пожаром второй и третий этаж. Пехота пошла на штурм. Она без сопротивления заняла первый этаж, а подняться выше не могла из-за, не на шутку разгоревшегося, пожара.
