Сахаровским Слушаниям в Вашингтоне

Солженицын Александр ИСахаровским Слушаниям в Вашингтоне

Александр СОЛЖЕНИЦЫН

САХАРОВСКИМ СЛУШАНИЯМ В ВАШИНГТОНЕ

Сентябрь 1979

Два года назад я просил участников Римских Слушаний уделить усиленное внимание долгосидчикам. Годы идут, идут дальше, и разрушительнее всего для них.

На краю могилы - Игорь Огурцов, замученный христианский мыслитель; учёный, оборванный на первых шагах; выдающийся сын России, осуждённый несправедливо, бесчеловечно, сидящий 13-й год.

Те, кто были первоклассниками, когда арестовали Игоря Огурцова, теперь кончают университеты. А Огурцов - сидит.

Почти вся эпоха Брежнева уложилась в это протяжение времени. В Соединённых Штатах три раза произошли президентские выборы и вот готовятся четвёртые. Весь разгар вьетнамской войны уложился в эту длительность. От разгула культурной революции Китай перешёл в кооперацию с Западом. А Огурцов менял только камеру на карцер, тюремное заточение на строгое лагерное, и снова на тюремное.

Вся чехословацкая весна и чехословацкая ледовая зима уложились в эту длительность. Изменились Португалия, Испания. Взошёл, прошумел и закатился еврокоммунизм. Третий центр мирового коммунизма - кубинский - шагнул в Центральную Америку и гуляет по Африке. Возникали новые государства - к свободе или к новым оккупантам, менялись десятки правлений здесь и там. А Огурцов - сидит.

Все главные космические переживания человечества уложились в эти же 13 лет. Взожглись, и улеглись, и забыты все тревоги о Даниеле Эльсберге, об Анджеле Дэвис. А Огурцов - сидит.

Уже 8 лет было его сиденью, когда широковещательно была подписана Хельсинкская декларация, маня Запад видением эры свободы на Востоке. И имела время полинять и продырявиться уже и для самых легковерных. А Огурцов - сидит.

В этот период уложилась и вся общественная деятельность Андрея Сахарова, как мы его знаем, и вся моя публичная история от съезда писателей до высылки. Смелая семёрка демонстрантов на Красной площади взята, осуждена, отсидела, освобождена. А Огурцов, не совершивший и малого реального действия, - сидит.

Сколько имён угрожаемых, преследуемых, арестованных в СССР Синявский, Даниель, Амальрик - пронеслись над Западом в эти годы, прорезали мировое внимание, вызвали энергичные протесты, к счастью помогшие уже многократно. Мощной общественной кампанией давно освобождён Плющ, севший на 5 лет позже Огурцова. Нашёл мировую поддержку и освобождён Штерн, севший на 8 лет позже Огурцова. Из малой и большой зоны вырваны - Григоренко, Сильва Залмансон, Буковский, Мороз, Винс, Гинзбург и другие. Сколько имён, кого лишали эмиграции или притесняли в Советском Союзе, - супруги Пановы, Левич, другие разлучённые супруги или продержанные отказники - в несравнимые сроки получили свободу. А Игорь Огурцов все эти годы, все эти годы - сидит, и лишь недавно его имя стало мелькать изредка.

Есть сроки, переносимые сравнительно с долготой нашей жизни, есть непереносимые. 13-й год то Владимирской тюрьмы, то строгого режима - это не первые тревоги родственников, что здоровье может пошатнуться: это убийство, уже подходящее к концу. Хладнокровно, долголетне убивают коммунисты своего идейного противника. Ещё 7 с половиной лет срока в разных сочетаниях осталось Огурцову, но они уже не понадобятся: его прикончат раньше.

В момент, когда пишется это письмо, он - в новом тюремном захвате, в Чистополе, за лагерный протест, - и сколько ещё таких усилений можно изобрести впереди. Происходит безжалостное необратимое разрушение его организма - опали внутренние органы, нарушилось их расположение, меркнут глаза, выпадают зубы. Пусть каждый, кто прочтёт эти строки, примерит к себе эту безвыходную безнадёжную протяжённость.

Я призываю Слушания подать убедительный голос в спасение Игоря Огурцова. Далеко не все на Западе разделяют социал-христианские взгляды, которые привели в тюрьму этого узника, - но тем более, в таких-то случаях и проверяется преданность принципу, универсальность защиты всякого человеческого существа.

Сахаровским Слушаниям в Вашингтоне (сентябрь 1979). - Написано в Вермонте, оглашено на Третьих Сахаровских Слушаниях в Вашингтоне, осенью 1979. Публиковалось по-русски в эмигрантских газетах и журналах, см., например, 'Новое русское слово', 9.10.1979. По-английски напечатано в английском журнале 'Spectator', 3.11.1979.