М2. А чем. Ты. Из ломки. Выходишь?
Ж1. Сложный выход. Сначала полдозы Бунина, потом полдозы Белого, а в конце четверть дозы Джойса.
Ж2. Набоков, да! Дико дорогая вещь. (Качает головой.) Дико дорогая. На одну дозу Набокова можно купить 4 дозы Роб Грийе и 18 доз Натали Саррот. А уж Симоны де Бовуар...
М4. А вот Фолкнер чем хорош. Из ломки выходишь знаете чем? Фолкнером.
Все смеются.
М4. Ну и что смешного?
Дверь открывается. Входит Продавец в порванном плаще, с чемоданчиком в руке.
ПРОДАВЕЦ (говорит угрюмо, с трудом переводя дыхание). Еб твою мать... (Ставит чемоданчик на стал, садится, осматривает свой плащ.) Свиньи ебаные... Нормально пройти по городу стало проблемой. Хуевой проблемой.
М4. Облава?
ПРОДАВЕЦ. Хуже.
M1. Что может быть хуже облавы?
МЗ (подходит, трогает чемоданчик). Сутки в камере без дозы.
ПРОДАВЕЦ (бьет его по руке). Я никогда не опаздываю к клиентам. Никогда. Вышел, как и планировал - без четверти. По моей улице идет толпа женщин с лозунгом МУЖЧИНА - СКОТ С РОГОМ МЕЖДУ НОГ. Обгоняю их, сворачиваю за угол. А навстречу прет толпа мужиков с лозунгом ЖЕНЩИНА - СОСУД ДЛЯ МУЖСКОЙ СПЕРМЫ. Сворачивать второй раз было некуда. На углу попал между ними. Ну и... (трогает рваный плащ)... главное товар цел... (Неторопливо открывает чемоданчик. Все обступают стол. Содержимое чемоданчика подсвечено изнутри голубоватым светом: это уложенные рядами баночки с таблетками. На баночках написаны имена писателей.)
Ж2. А это... ну...
ПРОДАВЕЦ. Что?
Ж2. Нет... нет, ничего...
ПРОДАВЕЦ. Значит. Вы заказывали коллективное. Есть четыре новых. Первый. (Берет баночку.) Эдгар По. Это очень круто. Но выход сложный. Через Шолохова и Солженицына.
Все брезгливо морщатся.
Ж1. Ни за какие деньги.
ПРОДАВЕЦ. Второй. Александр Дюма. Кайф мягкий, но долгий. Это рассчитано на... сколько вас?
М5. Семь... нас... семь.
ПРОДАВЕЦ (удивленно). Семь?
М5. Да, семь. У остальных... финансовые затруднения...
ПРОДАВЕЦ. Так чего ж вы молчите, как бараны? Семь! Вы же заказывали на двенадцать человек! Дюма рассчитан на двенадцать. Рабле вообще на 36. Платонов на 16. Семь! На семь у меня ничего... а, вот что есть на семь. Достоевский.
Ж2. Достоевский?
МЗ. А... что это?
ПРОДАВЕЦ. Классная вещь. Одна из последних разработок. И выход легкий: через Гамсуна.
Все облегченно шевелятся.
М5. А цена?
ПРОДАВЕЦ. Цена стандартная.
Ж2. А может... купим своего?
Ж1. На своем еще насидишься.
М4. Не для того собрались.
M1. Но кто знает, что такое - Достоевский? Может это говно, типа Горького!
ПРОДАВЕЦ. Значит так. Я своим клиентам говно не предлагаю. Попрошу запомнить. Или вы берете, или я пошел. У меня еще три точки.
М5. Ну что, берем?
ПРОДАВЕЦ. Почитаете - побежите за второй дозой. Спасибо мне скажете.
М4. Берем Достоевского.
Все достают деньги, дают Продавцу. Продавец открывает коробочку, кладет каждому в рот по таблетке.
ПРОДАВЕЦ. Счастливого пути.
ВСЕ. Счастливо оставаться.
Все семеро проваливаются в пространство романа Достоевского 'Идиот', став персонажами романа. Большая, богато обставленная гостиная. В ней: Настасья Филипповна, князь Мышкин, Ганя Иволгин, Варя Иволгина, Лебедев и Ипполит.
НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА. Князь, вот здесь старые мои друзья меня все замуж выдать хотят. Скажите мне, как вы думаете: выходить мне замуж иль нет? Как вы скажете, так и сделаю.
КНЯЗЬ МЫШКИН. За... за кого?
НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА. За Гаврилу Ардальоновича Иволгина.
КНЯЗЬ МЫШКИН. Нет... не выходите!
НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА. Так тому и быть! Гаврила Ардальонович! Вы слышали, как решил князь? Ну, так в том и мой ответ. И пусть это дело кончено раз и навсегда!
ИППОЛИТ. Настасья Филипповна!
ЛЕБЕДЕВ. Настасья Филипповна!
НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА. Что вы, господа? Что вы так всполохнулись? И какие у вас у всех лица!
ИППОЛИТ. Но... вспомните, Настасья Филипповна, вы... дали обещание... вполне добровольное...
ЛЕБЕДЕВ. И все это так кончить! Так не серьезно!
НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА. Я, господа, хотела рассказать свой анекдот. Ну, вот и рассказала. Не хорош ли он? И почему вы говорите, что 'не серьезно'? Вы слышали, я сказала князю: 'как скажете, так и будет'. Сказал бы 'да', я бы тотчас же дала согласие, но он сказал 'нет', и я отказала. Тут вся моя жизнь на одном волоске висела; чего серьезнее?
ЛЕБЕДЕВ. Но, князь, почему тут князь?
НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА. А князь для меня то, что я в него в первого во всю мою жизнь, как в истинно преданного человека поверила. Он в меня с одного взгляда поверил, и я ему верю.
ГАНЯ ИВОЛГИН. Мне... остается только поблагодарить Настасью Филипповну за чрезвычайную деликатность, с которой она... со мной поступила. Это... конечно, так тому и следовало... Но... князь... Князь в этом деле...
НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА. До семидесяти пяти тысяч добирается, что ли? Вы это хотели сказать? Не запирайтесь, вы именно это хотели сказать!
ВАРЯ. Да неужели же ни одного между вами не найдется, чтоб эту бесстыжую отсюда вывести?
НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА. Это меня-то бесстыжею называют? Вот как ваша сестрица меня третирует, Гаврила Ардальонович!
ГАНЯ (хватает сестру за руку). Что ты сделала?
ВАРЯ. Что сделала? Уж не прощения ли просить у ней?
Варя пытается вырвать руку, но Ганя крепко держит ее. Варя неожиданно плюет ему в лицо.
НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА. Вот так девушка! Браво!
Ганя замахивается на сестру, но князь останавливает его, становясь между ними.
КНЯЗЬ. Полноте, довольно!
ГАНЯ. Да вечно, что ли, ты мне дорогу переступать будешь! (Дает князю пощечину.)
КНЯЗЬ (странно, болезненно улыбается). Ну, это пусть мне... а ее... все-таки не дам! (Пауза.) О, как вы будете стыдится своего поступка.
НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА (подходит к князю, внимательно смотрит). Право, где-то я видела его лицо.
Раздаются удары в дверь.
НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА. Вот и развязка. Наконец-то! Половина двенадцатого.
Входит Рогожин, держа в руке увесистый, завернутый в газету предмет. Подходит к столу, кладет предмет на край.
НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА. Что это?
РОГОЖИН. Сто тысяч.
НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА. Сдержал-таки слово... (Подходит, берет сверток смотрит бросает на стол.) Это, господа, сто тысяч. Вот в этой грязной пачке. Давеча вот он закричал, как сумасшедший, что привезет мне вечером сто тысяч, и я все ждала его. Он торговал меня: начал с восемнадцати тысяч, потом вдруг скакнул на сорок, а потом вот и эти сто. Сдержал-таки слово! Фу, какой он бледный. (Смотрит на Рогожина.) Во сто тысяч меня оценил! Ганя, я вижу, ты на меня до сих пор еще сердишься? Да неужели ты меня в свою семью ввести хотел? Меня-то, рогожинскую! Князь-то что сказал давеча?
