Сорокин Владимир
Поездка за город
Владимир Сорокин
Поездка за город
- Вот по этой проселочной, - Степченко показал сигаретой в темноту.
Шофер кивнул, вывернул руль и, мягко урча, 'волга' закачалась на ухабах. Фары высветили дорогу: подсохшая глина, ободранные кусты и редкий березовый лес вокруг.
- Тут места хорошие, грибные, - тихо проговорил Степченко. - Лес редковат, а места что надо. Белых много... Не бывал здесь раньше? - он повернулся к Виктору.
- Нет, не приходилось.
- А я частенько. Как август, сентябрь - так сюда. В августе белые. Белые обалденные. И других грибов много, но белые - с ума сойти!
- Много? - спросил шофер, не отрываясь от дороги.
- За день ведро спокойно наберешь... правей, Петь, правей. Там низина... вот... а в сентябре - опята. Правда, не здесь, а подальше немного. Пройти отсюда километра два.
- А мы прошлый год по Ильинке ездили, - проговорил Виктор. - В начале октября. Опята почти сошли тогда, но ничего, ведра два набрали...
Степченко рассмеялся:
- Сразу видно, Витек, - не грибник ты! Два ведра опят! Да их машинами собирать нужно! Брезент постелил в лесу и носи охапками.
- Точно, - пробормотал шофер, огибая низину с мутно-коричневой водой. Мы, бывало, как поедем, так по два мешка набьем опят. Жена всю неделю перерабатывает.
Степченко докурил, бросил окурок в окно:
- Петь, вон возле тех березок остановимся...
Шофер подъехал к березам и заглушил мотор.
- Ну, вот и приехали, - Степченко вылез из машины, закинув руки за голову, потянулся. - Оооо... тишина-то какая...
Виктор тоже вылез и осмотрелся.
Кругом стоял ночной лес.
Виктор потрогал влажные листья молодой березы:
- А тут один березняк в основном?
- Да, - Степченко захлопнул дверцу, посмотрел на светящийся циферблат. - Полодиннадцатого. Нормально. Как раз вовремя...
Шофер откинул переднее сиденье назад, снял пиджак и, кряхтя, растянулся.
- Подремешь, Петь? - Степченко заглянул в кабину.
- Подремлю.
- Ну, давай, - Степченко выпрямился, хлопнул Виктора по плечу. - А мы пойдем потихоньку.
- Счастливо, - пробормотал шофер, устраиваясь поудобнее.
- Пошли, Витек. Там вон тропиночка.
Виктор шагнул за ним в темноту.
Под ногами зашелестела трава, захрустели сучья, влажные листья скользнули по лицу Виктора.
Степченко вынул сигареты, закурил:
- Я тут позапрошлым летом лося встретил. Идем с приятелем, а он поперек нам чешет. Здоровый, черт!
- Большой?
- Здоровый. Они, вообще-то, щас измельчали что-то, а этот - бык здоровый.
- Я под Брянском был когда, тоже видел. Правда, лосиху. И кабанов видели. Мы на уток ездили. Утром пошли, а кабан в бурте колхозном роется. Они только картошку убрали, поздняя осень.
- А он, значит, жрет ее? Здорово!
- Нас увидел, повернулся. А потом, как паровоз - деру. И сопит, прям, как танк.
- Ну, они мощные звери. Особенно осенью. Жирные. Я троих угрохал...
Переступили через поваленное дерево, вышли на более широкую тропку.
- А мне вот не приходилось, - проговорил Виктор, вглядываясь в сырую тьму поредевшего леса. - Тогда вроде и пуль-то не было. И стрелять по нему не хотелось...
- Да, с ними поосторожней надо. Если бить - так уж бить. А то один знакомый нулевкой решил по секачу пальнуть. Ранил, а тот за ним. Хорошо, друг выручил - добил пулей. А то б кишки выпустил.
- Да...
Лес кончился, по бокам дороги всплыли одинокие кусты. Слабый ветер шевелил их.
- Ну вот, - Степченко бросил сигарету. - Почти пришли.
- Действительно близко...
- А ты как думал. Я ж говорил - десять минут ходьбы...
Дорога пошла через поле.
Впереди показались серые коробки домов, мелькнул свет и послышалась музыка.
- Слышишь, раскочегариваются? - усмехнулся Степченко.
- Слышу.
- У них это на краю поселка, так что удобно... Дорогу назад найдешь?
- Найду. Здесь вроде недалеко...
- Ну, и порядок, - Степченко сплюнул. - Иди, я следом за тобой.
Виктор кивнул и пошел дальше.
Вскоре свет стал поярче - показалась вереница уличных фонарей, музыка заиграла громче, дома приблизились и обступили Виктора.
Он прошел по улице до крайнего дома и стал медленно обходить его. Музыка загремела, голос певца стал жестким, отчетливей зазвенели тарелки. Виктор обогнул дом и сразу оказался перед танцплощадкой: лучи двух прожекторов протянулись над прыгающей толпой, скрестились на музыкантах.
Танцплощадка была покрыта потрескавшимся асфальтом. Поломанный забор огораживал ее. Вместо сцены в дальнем углу забора лежали сдвинутые вместе бетонные плиты, из размозженных торцов которых торчала гнутая арматура.
Виктор купил билет в фанерной будочке, отдал контролеру и вошел в распахнутые ворота. Музыканты только что кончили играть - ударник прошелся по барабанам, а гитаристы прощально качнули грифами. Толпа расползлась по краям площадки и принялась шумно занимать лавочки. Рядом с Виктором собралась группа подростков. Они курили, шумно разговаривали, толкая друг друга.
Возле будочки послышался голос Степченко. Виктор обернулся.
Семен Палыч покупал билет:
- И мне билетик, девушка... Всего-то? Дешево. Нет, не был. Да, приезжий я, в гостях. На молодежь хочу поглядеть. Спасибо.
Он вошел в ворота, не торопясь побрел вдоль лавочек, улыбаясь и рассматривая сидящих.
К группе подростков подходили все новые и новые, она росла и вскоре Виктору пришлось потесниться - вокруг замелькали лохматые головы, какой-то парень в цветастой рубахе толкнул его и примирительно коснулся рукой:
- Извини, старик.
Виктор пошел вдоль забора. На лавках сидели девушки, ребята стояли рядом.
Всюду валялись окурки, смятые пачки из-под сигарет. Возле заставленных аппаратурой плит стояла группа девушек. Виктор подошел и встал рядом.
Музыканты взобрались на плиты, повесили на шеи электрогитары. Один из них - коренастый, с плоским загорелым лицом - приблизился к микрофону и быстро проговорил, пощипывая струны:
- Раз, два, три, раз, два, три...
Микрофон засвистел.
Одна из девушек что-то громко сказала и подруги дружно рассмеялись.
Виктор посмотрел на нее. Она была стройной, полногрудой и белокурой. Сильно подкрученные волосы рассыпались по ее плечам. На ней было зеленое платье и белые лакированные туфли.
