- Северная Корона, - сдержанно проговорил Соколов в полной тишине.
- Правильно. Северная Корона. В ней звезда первой величины. А вот слева что за созвездие?
- Геркулес.
- А справа?
- Волопас.
Сергей Андреевич улыбнулся:
- Пять с плюсом.
Елисеев покачал головой:
- Ну, Мишка, ты даешь. Прямо как Джордано Бруно.
Соколов смотрел в небо, теребя край куртки.
Закипевшая в ведре вода побежала через край, с шипением полилась на костер.
- Ух ты, прозевали! - засуетился Елисеев, хватаясь за один из концов поперечной палки, на которой висело ведро. - Олег, снимаем быстро!
Зайцев взялся за другой конец.
Вдвоем они сняли ведро с огня и аккуратно поставили на усыпанную золой траву.
Сергей Андреевич подошел, наклонился:
- Так. Закипела. Ну, давайте чай заварим.
Ребята стали высыпать чай из заранее приготовленных пачек в кипяток.
- А может и сгущенку туда сразу, а? - вопросительно посмотрела Лебедева.
- Что ж, идея хорошая, - кивнул головой учитель.
Елисеев достал две банки из рюкзака и принялся открывать их. Лебедева, тем временем, мешала в ведре свежеобструганной палкой. Быстро открыв банки, Елисеев опрокинул их над ведром. Двумя белыми тягучими полосами молоко потянулось вниз...
Вскоре ребята и учитель с удовольствием пили сладкий ароматный чай, прихлебывая его из кружек.
Влажный ночной ветерок качнул пламя угасающего костра, принес запах реки.
Слабеющие язычки плясали над янтарной грудой углей, колеблясь, пропадая и появляясь вновь.
- Самый раз - картошку положить, - предложил Зайцев, прихлебывая чай.
- Точно, - согласился Елисеев и палкой стал разгребать угли, щурясь от жара.
Сергей Андреевич допил свой чай и поставил кружку на пенек:
- Лена, а ты, кажется, в текстильный собираешься?
Кружка Лебедевой замерла возле ее губ.
Лена посмотрела на учителя, потом опустила кружку, перевела взгляд на костер:
- Я, Сергей Андреевич... я...
Она набрала побольше воздуха и твердо произнесла:
- Я решила пойти на ткацкую фабрику.
Ребята молча посмотрели на нее.
Раскапывающий угли Елисеев удивленно хмыкнул:
- Ну, ты даешь! Отличница и к станку. Шпульки мотать...
- А это не твое дело! - перебила его Лебедева. - Да, я иду на фабрику простой ткачихой. Чтобы по- настоящему почувствовать производство. А цену своим пятеркам я знаю.
Елисеев пожал плечами:
- Но тогда можно было пойти на заочный или на вечерний, а самой работать...
- А мне кажется, что лучше просто отработать год, а потом поступить на дневной. Тогда мне и учиться легче будет и жизнь побольше узнаю. У нас в семье все женщины - потомственные ткачихи. И бабушка, и мама, и сестра.
- Правильно, Лен, - кивнул головой Зайцев. - Мне мой дядя рассказывал про молодых инженеров. Пять лет отучатся, а предприятия не знают...
Сергей Андреевич понимающе посмотрел Лебедевой в глаза:
- Молодец. В институте ты будешь учиться еще лучше. А год на фабрике это очень полезно. Я тоже в свое время прежде, чем в МГУ поступать, год проработал простым лаборантом в обсерватории. Зато потом на практических занятиях ориентировался лучше других.
Елисеев почесал затылок:
- Так может и мне сначала лаборантом в аэродинамической лаборатории поработать?
Сидящий рядом Зайцев хлопнул его по плечу:
- Точно, Витек. Ты в трубе вместо самолета стоять будешь.
Ребята засмеялись.
- Вот тогда из него всю дурь магнитофонную повыдует! - громче всех засмеялась Лебедева, вызвав новый взрыв хохота.
Елисеев замахал руками:
- Ну хватит надрываться! Что вы, как ненормальные... давайте кладите картошку, а то угли остынут...
Ребята стали доставать картошку из рюкзаков и бросать в угли.
Елисеев закапывал ее, ловко орудуя палкой.
Савченко склонился над пустым ведром:
- А что, чай кончился уже?
- Так его и было немного - полведра всего. Все же выкипело...
- Ребят, сходите кто-нибудь за водой! - громко попросила Лебедева. - Мы сейчас новый чаек поставим.
Сергей Андреевич взял ведро:
- Я схожу.
Стоящий рядом Соколов протянул руку:
- Сергей Андреевич, лучше я.
- Нет, нет, - учитель успокаивающе поднял ладонь. - Ноги затекли. Насиделся.
- Тогда можно мне с вами? Все-таки далеко нести...
Учитель улыбнулся:
- Ну пошли.
Они двинулись к лесу.
Невысокая июньская трава мягко шелестела под ногами, ведро в руках Сергея Андреевича тихо позвякивало.
Большие, освещенные луной кусты обступали со всех сторон, заставляя петлять между ними, отводить от лица их влажные ветки.
Сергей Андреевич неторопливо шел впереди, насвистывая что-то тихое и мелодичное.
Когда вошли в лес, стало прохладно, ведро зазвенело громче.
Сергей Андреевич остановился, кивнул головой наверх:
- Смотри, Миша.
Соколов поднял голову.
Вверху сквозь слабо шевелящуюся листву мутно-белыми полосами пробивался лунный свет, а сама луна посверкивала в макушке высокой ели. Полосы молочного света косо лежали на стволах, серебрили кору и листья.
- Прелесть какая, - прошептал учитель, поправляя очки, в толстых линзах которых призрачно играла луна. - Давно такого не видел. А ты?
- Я тоже, - торопливо пробормотал Соколов и добавил, - Луна какая яркая...
- Да. Недавно полнолуние было. Сейчас ее в рефрактор как на ладони видно...
Сергей Андреевич молча любовался лесом.
Через некоторое время Соколов спросил:
- Сергей Андреевич, а наш класс будет каждый год собираться?
- Конечно. А что, уже соскучился?
- Да нет... - замялся Соколов. - Просто... я вот...
