В субботу вечером

- Чего ж тогда не балагуришь, как раньше?

- Да, захочу и побалагурю...

- Забыл небось все. Как вы с председателем соревновались бывало.

- Ничего я не забыл. Все помню. Ты думаешь - городским стал и разучился.

- А что - не разучился? По-старому не разучился?

Степан Иваныч шлепнул ладонью по столу:

- Голова! Я и по-новому могу!

- Да ну? А я думала, ты и про лапти с лыками забыл.

Степан Иваныч улыбнулся и быстро заговорил:

- Как во красном во кремле хуй женился на пизде. Обои - Герои Труда, хуй стар, а пизда молода. Леонид Ильич их поздравил, в Грановитой палате оставил. Запер дверь и пошел почивать. А хуй пизду стал миловать. Опосля я в той палате был, от расстройства душевного выл, на подушки мятые глядел, да в потолок пердел, простыни нюхал, да в унитаз ухал, залупу мочил, да на Валентину Николаеву-Терешкову дрочил!

Лидия Петровна расхохоталась:

- Ха-ха-ха! Ой, не могу! Ой, лихо мне!

Степан Иваныч тоже смеялся:

- Во как. А ты говоришь - разучился.

- Ой, мамушка моя, ой не могу! Держи меня, Степ!

- Ты б заместо ржачки, лучше б рюмашку мне налила, за смекалку-то!

Лидия Петровна вытерла слезы, подошла к буфету:

- Да. За это надо. Заслужил... ой, не могу! Ну и Степа!