путешествуя по коридорам своего института.
Сзади директора, на почтительном расстоянии, держа на весу блокнот и ручку, семенила его секретарша Любочка. Попадавшиеся навстречу Побегайло сотрудники почтительно раскланивались и прижимались к стенкам. 120 — килограммовая туша Ивана Никифоровича, невольно вызывавшая почтение подчиненных, подплыла к своему кабинету. Дальше проход был закрыт. Закрыт для всех, включая Побегайло. За кабинетом находилась сверхсекретная лаборатория, сотрудники которой подчинялись напрямую министру обороны. Иван Никифорович остановился и почесал в задумчивости нос. Какая-то мысль явно пыталась прорваться в его рано облысевшую сзади голову. Правда, гораздо легче было танкам Гудериана прорвать оборону Москвы или гвардии Саддама Хуссейна победить войска коалиции, чем свежей мысли пробиться в полысевшую от любовных похождений голову директора. Но, каких только чудес не бывает в этой жизни.
— Любочка, — пробасил Иван Никифорович, — пригласи ко мне в кабинет начальника лаборатории Петушкова. Срочно.
Так началась новая глава в приключениях офицеров ГРУ, возомнивших о себе, черт знает что. Точнее для них то приключения подходили к концу, ибо так уж устроен этот мир. На каждое действие есть свое противодействие, как гласит один из законов учебной программы для седьмого класса.
Войдя в приемную и положив на стол секретаря шоколадку «Мишка на севере», Георгий Викторович почтительно постучал в дверь директора.
— Разрешите войти? — Входи, дорогой, входи, — Иван Никифорович встал с кресла.
— Чай, кофе или может коньячку?
Петушков стушевался. Так его директор еще ни разу не встречал.
— Нет, что вы. Я на службе. Сегодня еще несколько экспериментов надо провести.
— Жаль, очень жаль, уважаемый Георгий Викторович. Живем практически по соседству, а я о твоей работе практически ничего не знаю. Только слухи разные доходят. То ли ты снежного человека клонируешь, то ли эликсир молодости изобретаешь.
— Вы же в курсе, Иван Никифорович. Внутренние инструкции не позволяют мне распространяться о работе лаборатории.
— Да? А вот мне докладывают, что твои подчиненные что-то нехорошее задумали. Сидят, понимаешь, часами в буфете, коньяк пьют. Чуть ли не заговор какой замышляют. Не меня ли подсидеть решили! — Побегайло стукнул кулаком по столу. — У меня ведь силенок достаточно и связи неплохие в верхах. Давай, Викторович, рассказывай все, как есть, а то уж больно далекие у нас с тобой отношения.
— Вы даже представить себе не можете, насколько они близкие, — горестно вздохнул Петушков. — Ладно. Вы правы. Я, как честный человек обязан доложить, что в недрах вверенной мне лаборатории группой отщепенцев во главе с майором ГРУ Угаровым готовится захват власти путем использования моего изобретения...
Петушков рассказал все и обо всем. Обо всем, кроме Любочки. Мало ли директор обидится. Конечно, начальство в этой жизни сплошь и рядом пользует своих подчиненных. Вот бы наоборот.
Побегайло слушал, открыв рот от изумления. Черт знает что! Этот сумасшедший Петушков сидит на золотом дне, а занимается всякой ерундой. Нет, так дело не пойдет. Уж он то найдет способ заработать на изобретении своего завлаба. Это даже не блюдечко с золотой каемочкой. Это гораздо круче!
— Да, натворил ты делов, Георгий Викторович. Но, молодец. Молодец, что нашел в себе силы вывести на чистую воду предателей демократии. Я сейчас позвоню куда надо, и завтра же ноги их не будет в нашем институте. «По тундре, по широкой дороге...» — Директор подошел к бару и достал начатую бутылку армянского коньяка. — Ладно, с этими вояками мне все ясно. Вот что с тобой делать, прямо не знаю. Давай выпьем и поговорим по душам.
— Давайте, — махнул рукой Петушков.
Они выпили по рюмке, и директор сразу же наполнил хрусталь вновь до краев.
— Пей, Викторович. Дело к тебе есть на миллион долларов. А может и больше. Ты деньги любишь?
После третьей рюмки Петушков признался, что любит. После пятой они с директором принялись разрабатывать план по добыче денежных купюр в особо крупных размерах.
План состоял в следующем. Сначала нейтрализуются все сотрудники лаборатории вместе с ассистенткой Светланой Ивановной. Затем из списка посещений института был выбран визит олигархов нефтяного бизнеса, господ Шафаревича и Климченко. Петушков брался провести их через охрану в свою лабораторию. Затем, с помощью установки, Побегайло и Георгий Викторович становились на время (по их расчетам, часа на два) олигархами и переводили на счет некой фирмы деньги. Несколько миллионов, олигархи даже и не заметят. Потом, как обычно в России — обналичивание и на Канары!
— Или на нары, — скаламбурил Петушков.
Побегайло, в ответ, не стал ему больше наливать коньяк.
На подготовку операции понадобилось три дня. Майор Угаров и компания уже маялись на Лубянке у следователей. Олигархи подтвердили свой визит. Иван Никифорович и Петушков ждали их в лаборатории. Поставили таймер на два часа, выпили снотворное. На дверях был установлен фотоэлемент. Пересекут олигархи инфракрасный луч, взорвется, как обычно, светошумовая граната и можно грести деньги лопатой. Все шло как по маслу. Даже слишком.
Глава 8.Лушка и Веспасиан.
«Март — самый лучший месяц для любви. Именно в марте бутоном расцветают их желания и максимально проявляются наши возможности», — думал кот Веспасиан, лежа на подоконнике прямо напротив кабинета директора. Вы скажите, что коты, во-первых, не думают, а, во-вторых, какого дьявола этот самый Веспасиан разлегся возле начальства. Объясняю. Может быть, ваш кот и не способен мыслить. Может быть, вы его перекармливаете или, страшно сказать, кастрировали в раннем возрасте.
Отдельная бригада котов, созданная по приказу директора института несколько лет назад для борьбы с мышами и крысами, вся, как на подбор, состояла из котов мыслящих. Ведь без соображения ни в жисть мышь не поймаешь. Разве что лабораторную. Веспасиан — кот заслуженный. Погрызенные соперниками уши и ободранный хвост говорили о его славном боевом прошлом. Одно было плохо — Веспасиан не имел
