Виктор Степанович Сидоров
Рассказы
Озеро, которого не было
Я дочитывал книгу «Повесть о суровом друге», когда ко мне зашел Степка Куликов.
— Погоди, кончаю, — сказал я, не отрываясь от последней страницы.
— Что ж, подождем, — буркнул Степка, усаживаясь на табуретку возле стола. — Охота же тебе читать! Сидишь, как клоп, в духоте.
Я захлопнул книгу. Вот это ребята! На смерть шли — не трусили, нашим солдатам воевать помогали.
Я взглянул на Степку.
— А ты бы пошел на смерть?
Степка сидел, выпятив губу, и старательно вычищал щепочкой грязь из-под ногтей. В ответ на мой вопрос он только хмыкнул и продолжал чистить свои давно не стриженные ногти.
«Ну разве с таким повоюешь, — с горечью думал я, — совершишь что-нибудь геройское?» Мне даже стало немножко жаль Степку, очень уж неказистым был он для героя: голова лохматая, пегая какая-то, нос облупился, брови выгорели.
— Ты скажи, пошел бы на смерть? — повторил я.
Степка поднял свои белесые ресницы и буркнул:
— С какой стати? Дурак я, что ли?
Меня обидел его ответ. Я загорячился.
— Ну, если бы тебя послали?
— Никто меня не пошлет.
— Балда! Если бы ты был на войне, если бы тебя послал командир… Ты бы пошел?
— Тогда другое дело — равнодушно ответил Степка и выковырнул грязь из-под следующего ногтя.
— Эх ты! Что ты за человек! А вот я бы…
И в моих глазах сразу возник затемненный настороженный город. Я пробираюсь по узкой улочке, чтобы передать в штаб донесение командира. В моих руках автомат, на поясе — гранаты. Вдруг, откуда ни возьмись, — враги. Я не теряюсь, вскидываю автомат и — трр-трр-та-та-та!..
— Петьк, а Петьк, ты что, оглох? — будто откуда-то издали донесся до меня Степкин голос.
— Чего тебе?
— Идем на озеро.
— На какое озеро? — удивился я. — Здесь их и в помине нет, никаких озер.
— Много ты знаешь! Раз сказал есть, значит есть. От знающих людей услыхал.
— Выдумываешь! Я бы тоже знал.
— Откуда тебе знать-то, если дальше колхозных огородов не бывал, — презрительно сощурился Степка. — Пойдешь или нет?
Я подумал и согласился. Да как тут было не согласиться, если на дворе стояла такая жара, что хоть в колодец лезь. В деревне ни деревца, ни речушки, а вокруг степь и степь. И кто только придумал в таком месте деревню построить! Я как представил себе озеро — голубое, широкое, по берегам деревья и прохладные густые заросли, а в них птицы поют, — даже дух захватило.
— Идем, идем, Степка, — нетерпеливо сказал я. — Хоть накупаемся досыта.
— Тогда собирайся быстрей и заходи ко мне.
Я наспех съел кусок хлеба, выпил молока, надел сандалии и побежал к Степке.
Он уже ждал меня возле калитки. У него на шнурке через плечо висела бутылка с водой, привязанная за горлышко, с другого бока болталась небольшая ситцевая котомка.
— Для чего это нацепил?
— Как для чего? А есть-пить что будем?
Я рассмеялся.
— Будто мы в путешествие собрались. Неужели думаешь, что с голоду умрешь?
— Зря хорохоришься. Идти не близко. Воды возьми обязательно. Жарынь-то, вишь, какая!
— В озере напьюсь, если захочу, — беспечно ответил я.
Степка постоял малость в раздумье, глянул на меня искоса и махнул рукой.
— Как знаешь. А воды захочешь — не дам, не проси.
— Чего заранее плачешь? Не попрошу, не бойся.
Мы проулками пересекли деревню и двинулись в степь по чуть заметной тропке.
Солнце поднялось уже высоко и палило вовсю. Над землей дрожало марево. Вокруг, куда ни посмотришь, колыхались метелки ковыля. Мне никогда не приходилось видеть море и почему-то казалось, что оно точно такое, как эта степь, огромное и пустынное.
Деревня наша уже давно скрылась из виду. Так далеко в степь, наверно, не доводилось заходить и Степке. Но Степка не такой, чтобы сознаться в этом.
— Подумаешь, — сморщил он облупленный нос. — Я, брат, забирался туда, куда тебе и во сне не попасть. В Заячий Лог ходил. Слыхал про такой?
Я не слыхал о Заячьем Логе и возразить Степке ничего не смог.
— То-то, — самодовольно произнес он. «Хвастун», — обиженно подумал я.
— Гляди-ка, гляди! — Степка указал рукой.
Я вскрикнул от удивления и неожиданности: прямо на нас низко и стремительно летел большой степной орел. Он зорко смотрел по сторонам, на лету поворачивая голову.
Степка заулюлюкал, замахал руками, но орел равнодушно, словно нас и не было, пролетел над нами. Мы стояли открыв рты и смотрели вслед птице. Но вот орел вдруг, будто его подстрелили, камнем рухнул вниз.
— Бежим, Степка, — заорал я, — поймаем!
Но Степка только засмеялся:
— Поймаешь, пожалуй! Это он, поди, суслика сцапал. И верно, через две-три секунды орел взмыл вверх. В когтях у него болтался какой-то зверек.
— Видал?! — торжествующе засмеялся Степка. — А ты — «поймаем!» Он, брат ты мой, сам тебя поймает.
Тропинка, по которой мы шли, становилась все незаметней и незаметней, пока, наконец, совсем не исчезла.
— Вот тебе и на! — удивился я. — Куда теперь идти?
— Прямо, — уверенно ответил Степка и пошел по высокой траве, раздвигая ее руками.
Мне все нравилось в степи: и ковыль, и жаворонки, которые едва различимыми дрожащими точками висели в небе, и пересвисты сусликов, и вообще все, что я видел. Степка тоже с интересом озирался вокруг. Но я знал, что, если спросить его, нравится ли ему в степи, он сморщится и буркнет: «Ерунда! Трава и все».
Я хоть и знал наперед об этом, но все равно спросил:
— Хорошо ведь здесь?
Этот вопрос ему, видно, показался настолько несерьезным, что он даже не взглянул на меня.
Чуть ли не из-под самых наших ног с шумом вырвалась какая-то птица и, низко пролетев шагов десять, снова нырнула в траву.
— Перепелка! — воскликнул Степка не то с удивлением, не то с испугом.
— Эту-то я поймаю! — заорал я в восторге и кинулся вперед.
Я добежал до того места, где скрылась перепелка, и увидел, как в пяти шагах от меня зашевелился ковыль: птица быстро убегала. Я снова бросился за ней.
