Крик в тумане

* * *

Мы — ягода хмельная, мы — бродило.
Мы — мир пронзившая невидимая ось,
Когда в семнадцатом Россия задурила, —
Видать, бродило в чаны пролилось!
Элита разума, интеллигенты,
Мы презираем тирании зло.
На виселицу, в каторгу и «к стенке»
Спокон веков упрямство нас вело.
Судьба наша — светить другим, сгорая.
Мы счастливы от яростной судьбы!
Мы — мазохисты. Нам не надо рая,
Не надо сытости, не надо похвальбы.
Иезуитов мира обличаем,
А между тем, в глазах блестит слеза.
Ничто не возникает из отчаянья —
Добро не всходит, не растёт лоза.
Зачем когда-то в православном храме
Мы богохульствовали, дети и отцы?
И души прадедов утюжа тракторами,
Мы радостно смеялись, подлецы…
Мы — мир пронзившие за сотню лет насквозь,
Фермент чумы, начало разрушенья,
Мы бешенства опасный ржавый гвоздь, —
Мы — для чего?
Для смеха и забвенья…

1957–1981 гг.

* * *

Какая благость эти поезда,
Когда в купе,
Жарой промаринован,
Ты ищешь рифму к слову «ерунда»,
И, не найдя, «Боржоми» дудлишь снова!..
Дороги все ведут теперь к Москве,
Как раньше в Рим вели,
В Париж и в Мекку.
Под косогором,
Во густой траве
Пьют бражку три весёлых человека…
Лариса дремлет…
Мысль почти что спит,
И, проходя, зевает проводница…
А поезд неустанно нас стремит
В далёкую дождливую столицу.

15.06.80, 16.41, поезд № 311

Круглое Поле — Москва, ваг. № 4,

где-то за Рузаевкой.

* * *

Москва — большая олимпийская деревня,
Здесь встретишь эскимоса и пигмея.
Брожу под марши по бульварам древним,
От восхищения взволнованно немея.
Везде — в метро,
В подземных переходах
Уродцев олимпийских тьма, с запасом —
Портрет абстрактный нашего народа, —
Строителя, спортсмена, свистопляса!..
Я думал, что народ — это все мы,
И тётя Хая и, конечно, дядя Ваня.
Но оказалось, будучи людьми,
Мы, тем не менее, всего только миряне.
Народ же — знай! — передовая часть!
А часть отсталая,
Плетущаяся следом, —
Все остальные, серая напасть,
Элиту укрывающая пледом.
Нетёсанное, злое гражданьё,
Простые олимпийские уродцы…
Да зд-р-равствует отечество моё,
В котором надобно за каждый день
Бороться!
Я думал, я — основа, я — народ,
Но, выявилось, зверски ошибался.
Москва — дурдом,
И в нём я — идиот —
Вновь к  Д о к т о р у  на удочку
Попался…