порядке был принят декрет, приказывающий отложить все прочие проекты, в рекордный срок соорудить «фонарик» Эда Менандра и вывести его на постоянную орбиту. Сообщение было воспринято с необыкновенным энтузиазмом. К отчаявшимся людям пришла надежда, успокоение умов позволило вернуть жизнь в нормальную колею. Тут еще природа, казалось, уступая решимости фаэтян, ослабила свою мертвую хватку: морозы отступили, задул ветер с юга. Эд еще до того, как ему удалось обогреть планету, был признан ее спасителем.
А Фома, соответственно, пал в глазах сограждан дальше некуда. Перед ним повсюду захлопывались двери, в лавках не хотели продавать ему хлеб. Фанатичные приверженцы проекта слали проклятия на его голову, били камнями стекла его жилья и даже требовали посадить его на цепь. Образованные и воспитанные фаэтяне не одобряли, правда, этих крайностей; они ограничились тем, что перестали подавать Фоме руку.
Мрачный и подавленный, с лицом, заросшим седой щетиной, он поднимался по лестнице и неожиданно столкнулся с Эдом. Фома бросил на брата угрюмый взгляд и хотел было пройти мимо, но младший Менандр ухватил его за локоть.
— Постой, Фома.
— Чего тебе от меня надо?
— Все это ужасно глупо. Я не хотел…
— Я тебя не виню. Сейчас ты взял верх. Что ж, смеяться лучше последним.
— Не будем спорить. Что ты намерен делать?
— Пойду работать на шахту.
— На шахту?
— Да, чтобы не быть свидетелем всеобщего безумия.
— Могу я что-нибудь для тебя сделать?
— Не утруждайся.
— Мы с Фриной будем рады, если ты заглянешь к нам вечером. Придешь?
— Нет. Ни к чему.
— Не забывай, мы братья.
— Я помню.
Так они расстались. Фома исчез бесследно, и в сутолоке приготовлений Эд, да и все другие попросту о нем забыли.
И вот настал звездный миг Эда Менандра. Мощная ракета вынесла рукотворную луну в космос и подвесила ее в рассчитанную точку. Все жители Фаэтона вышли на улицы, чтобы лицезреть чудо. Окруженный высшими чинами Эд готовился нажать кнопку, после чего луч лазера, прочертив пространство, должен был воспламенить ядерное топливо и зажечь над Фаэтоном новое светило. Электронные часы выстукивали оставшиеся мгновения.
Три, два, один, ноль. Ослепительная вспышка заставила всех закрыть глаза, а когда фаэтяне вновь открыли их, то не увидели ничего, кроме беспросветной черноты. И это было странно, потому что закинутые к небу лица ощущали струившееся с высоты живительное тепло.
Крик ужаса пронесся над планетой. Началось великое столпотворение. Еще не осознав случившегося, люди метались в разных направлениях, сталкивались и увечили друг друга. Эд, пытавшийся на ощупь выбраться из здания, получил сильный удар в живот и потерял сознание. Очнулся он от прикосновения чьих-то рук, бережно приподнявших его голову и поднесших ко рту стакан с бодрящим напитком.
Эд короткими глотками выпил все содержимое стакана и почувствовал, что к нему возвращается способность соображать.
— Это ты, Фома?
— Да.
— Что со мной случилось?
— Ты лишился зрения, брат. Ты и все остальные.
— Все до единого? — ровным голосом спросил Эд.
— Я был в шахте, на глубине двухсот метров, — сказал Фома таким же будничным тоном. — Может быть, еще кому-то повезло.
— А Фрина, мои дети, что с ними?
Фома промолчал.
— Мы недооценили воздействие излучения на сетчатку. Все эта проклятая спешка!.. Ну что ты молчишь, напомни о своих предостережениях.
— Какой теперь смысл? — возразил Фома. — Я кляну себя за то, что не был на поверхности вместе со всеми.
Эд наугад протянул руку, она уткнулась в грудь Фомы, поднялась к его лицу. Пальцы ощутили влагу.
— Не горюй. Я один во всем виноват. Мне нельзя жить.
— Я присмотрю за тобой.
— А другие? Что можешь ты один?!
— Не теряй надежды. Нельзя исключать, что зрение восстановится. Поднявшись на поверхность, я ощутил всего лишь резь в глазах. Значит, губительной была только вспышка.
— Если б это оказалось правдой! Проклятая торопливость, — повторил Эд, — нам недостало каких- нибудь полгода.
— Да, — согласился Фома. И, помолчав, добавил: — И еще, брат, нам недостало доброты и доверия друг к другу.
Немота
По натуре Фил Клеобис был на редкость скромным и застенчивым малым. Но попробуйте сохранить подобные качества, если на каждом шагу вам поют дифирамбы! Дело в том, что Фил, уже в детские годы проявивший незаурядный конструкторский талант (в десятилетнем возрасте он соорудил крохотный космолет с фотонным двигателем и был перехвачен патрульной службой лишь у самого выхода из Солнечной системы), достигнув зрелости, осчастливил своих соотечественников величайшим изобретением всех времен и цивилизаций.
Когда в продажу поступила первая модель «Коммуникатора», не было отбоя от желающих ее приобрести. Еще бы! Кто не захочет иметь в своем доме элегантный лакированный ящик с матовым стеклом, на котором можно получить любое изображение. Взбрело вам в голову отправиться на Северный полюс — набрали на клавиатуре эти слова, ткнули кнопку и пожалуйте к белым медведям. Вздумалось полюбоваться закатом солнца на небе Юпитера — смело жмите на клавиши. Словом, вместе с ящиком Фила в дом вносили всю нашу прекрасную и необъятную Вселенную.
Постепенно становилось ясно, что изобретение Клеобиса перевернет весь уклад жизни, сложившийся на Фаэтоне за многие столетия. Неустанно шлифуя свой аппарат и расширяя его возможности, Фил выпускал в свет модель за моделью. Каждая вносила нечто новое в общение фаэтян с окружающим миром и себе подобными. В конце концов изобретателю удалось довести технику коммуникаций до такого совершенства, что в них отпала всякая нужда. Зачем, спрашивается, изощряться в поиске выразительных эпитетов, если с помощью «Коммуникатора-5» (с телепатической приставкой) можно внушить собеседнику мысль во всей ее первозданной чистоте и свежести? Для чего прокладывать дорогостоящие магистрали, если «Коммуникатор-12-бис» обеспечивает нуль-транспортировку любых материальных объектов через свернутое пространство? Пока фаэтяне с ликованием и признательностью к «нашему Филу» осваивали плоды очередной модели аппарата, сам Клеобис в поте лица трудился в лаборатории. Из наиболее примечательных новинок назовем «Коммуникатор-62», позволявший понимать язык птиц и животных, «Коммуникатор-112», который (правда, при добавлении специального модуля) устанавливал прямую и обратную связь с предками и потомками, и, наконец, вершину конструкторской мысли Фила Клеобиса — «Коммуникатор-184», гарантирующий хорошие отношения в семье владельца.
