вы решаете мою судьбу? В таком случае, заявляю вам: я не солдат, я действительно журналист, приехавший работать в вашу страну. Не очень известный, но если вы потребуете выкуп за мое освобождение, сделка непременно состоится: наша корпорация делает все возможное для каждого своего рядового члена. Однако, ограничение моей свободы есть нарушение Международных Положений о правах человека. Они весьма уважаемы во всем цивилизованном мире. Я слышал, Остров тоже когда-то провозглашал себя поборником этих Прав?
Девушка открыла окошечко и выглянула наружу.
— Просто музыка для моих ушей, — обернулась она. — Но многие на Острове не знают этих красивых слов. Цивилизованный мир играет в свою игру, в которой Остров лишь крайняя пешка…
— Где мы? Приближаемся к Острову?
— Не совсем… Сначала мы ползли в тени обрывов, чтобы разминуться со сторожевым катером. Сейчас мы гораздо южнее Острова.
— У вас допотопная шхуна, — сказал Пол.
— У Острова есть и пароходы, только уже нет угля. Парусник удобнее и тише, особенно когда ветер помогает нам, как сейчас.
Пол напрягся и спросил главное:
— Каков мой статус, мисс Юнче? Чего мне ждать?
Та с сомнением покачала головой.
— Статус… Ваш статус висит в воздухе. Все зависит от вас, от того, что мы с вами решим. Пока что вы у меня; я вас не обижу, но не отпущу без подробного разговора. А командир Абрек вами не будет заниматься. Вообще-то вашему брату журналисту от него вреда не было. Обычно стоит беречься наемников — они беспредельщики. А мы просто налетчики, экипаж неудачников… Забудьте о командире, не суйтесь к нему. Он честен и в курсе моих дел, только все-таки надеется выжить. А вы — надеетесь? Тогда, возможно, так и будет. До Острова идти еще двое суток — ветер как раз оттуда. Но это даже лучше…
Голос ее вдруг стал жестче.
— Только не записывайте меня и остальных в друзья. Раз имели глупость приехать в эту страну, не раскисайте и не ищите друзей. Запомните: наш разговор столь долог потому лишь, что вы замерзли и надели мой пиджак, а мне вас жаль. Снаружи холодно и промозгло. Поэтому я отсиживаюсь. Кроме того, мы испытываем взаимную симпатию… Все это вы скажете, если к нам сунутся и спросят, о чем мы болтаем столько времени. Никому не верьте на «Харизме», только мне. Мне вы, кстати, обязаны: я нашла ваши документы в ящике. Где вы сидели, в сарае? Туда они иногда сваливали трупы, вы должны были чуять старую вонь. Напрасно вы задрожали, это не помогает. Здесь не Европа: надо быть ожесточенным, твердым.
— Но зачем я вам?
Девушка только отрицательно покачала головой. Она снова выглянула наружу. Пол тоже вытянул нос и увидел, что небо посветлело за кормой, а берега нигде нет. Кто-то мягко и тяжело прошел по палубе.
— Осторожней, осторожней! Уж лучше вас будет томить неизвестность, чем нас обоих замучат господа из ВСБ, — через плечо сказала девушка. — Не будем спешить. Вместе с документами я нашла все остальное…
«Остальное» — это были, несомненно, записи Пола, которые сослужили ему плохую службу при обыске у офицеров. Он поклялся уничтожить их при первой возможности, потому что ужаснулся их власти над его личностью. «Буду все держать в голове, а что забуду — выдумаю снова, как делает, например, мистер Джонс из газеты „Независимость“», — поклялся он.
Досада выплеснулась наружу.
— Однако, для меня еще кое что имеет значение, помимо моей безопасности. Мой долг, моя работа. Я могу рассчитывать на пополнение материала, который я успел собрать, пока не начались недоразумения? Я не собираюсь писать о ваших тайнах, меня удовлетворит хотя бы общая картина, краски и впечатления об Острове. В великодержавских изданиях давно уже не появлялось репортажей из сердца сопротивления.
— И не будет, мистер! Не будет, — пообещала девушка. — И у сопротивления нет сердца, и скоро не останется даже самого малого сопротивления. Вас не будет на Острове, даже и не мечтайте. И, надеюсь, вы не врете про долг и работу.
Пол открыл рот и хотел вскочить, но Юнче жестом остановила его. Пол послушался.
— Но вы же обещали мне помочь! — напомнил он.
— Да, но не на Острове, а на шхуне. На Острове вам грозит не меньшая опасность, чем в руках офицеров Великодержавии.
Она села напротив Пола и вздохнула. Полу показалось, что она вообще не спала, столько утомления было в этом вздохе. Он сразу пожалел ее, хотя имел ли он на это право? Он вдруг понял, что боится ее.
— Может, вы хотите дать интервью? — угрюмо пошутил он. И услышал:
— Вас зовут Пол, верно?.. Пол, вы же знаете или уже догадываетесь, что никакая это не война. Вообще-то догадываются все, только в городе Злом за такие догадки сразу расстрел, а в Гермесе сначала отдают отморозкам, а потом, полуживого, — собакам. Пол, я не пришла к вам сразу, потому что читала ваши записи и разговаривала с командиром Абреком. И надо было подождать темноты… Ваши записи, это… Вы сумасшедший. Как вы до сих пор живой? Вы знаете, кто такой был мистер Йорк?…
— Слышал, — неохотно сказал Пол.
— Вы хотели интервью? — переспросила Юнче. — Вот вам интервью, только не задавайте вопросов: я сама заранее знаю все ваши вопросы…
Да, это никакая не война. И никогда ее не было. И сопротивления не было. Понимаете, Пол? Если бы оно было, настоящее сопротивление, давно бы уж пришел стальной флот Великодержавии и разнес бы Остров в клочья! Но он не пришел…
Армия мятежников? И армии не было. Стреляли и взрывали не все, кто ходил с оружием и называл себя солдатами Острова. Только малое их количество стреляло. Те, кому было уже на все наплевать, у кого ничего не осталось. Их ловили и убивали не только великодержавцы. Даже многие на Острове убивали их при случае, считая, что они, эти террористы, виноваты в ненависти федералов к Острову.
Но не только они были виноваты! Не все, кто стрелял, были террористами, такими, как Юнче. Появились в их рядах странные люди, которых, казалось бы, никто не звал. Они реже островитян ходили на задания, но были самыми жестокими и всех пленных убивали зверскими способами (об этом любили писать столичные газеты). Когда пришельцев спрашивали, откуда они взялись и почему, те отвечали, что воюют против Великодержавии; но не только за Остров. Они верили в другого бога, и воевали во имя его. Откуда у них великодержавское оружие, как они кормят себя, кто их позвал? На эти вопросы ответа не было; тогда один из командиров мятежников, старый Аслани, сказал, что это давняя международная сеть опытных и преданных делу воинов, и они защитят Остров, потому что им заплатили, и заплатили те, кто давно ненавидит Великодержавию и все остальные страны в мире. Пусть так… Но многие на шхунах ненавидели этих наемников. И выучка, и методы их были точь-в-точь, как у тех зеленых солдат в масках…
— Тот пароход, что вы видели, Пол, собирается держать курс прочь из Великодержавии, поближе к Западным странам. И туда же собираются те, кто снарядил его, этот пароход… Его видел и мистер Йорк из «Независимого бюро». И мистер Йорк взял интервью у тех, кто сторожил пароход. Конечно, от него постарались скрыть, что внутри этого парохода. Но он был не дурак; он умел обращаться с информацией, кое-что сложил, кое-что вычел, и в итоге получил неоднозначный ответ, тот же, что и вы, Пол. Главная беда мистера Йорка была в том, что он узнал, кто руководил всем, что было связано с этим пароходом. А руководил генерал Великодержавной Службы Безопасности по фамилии Сухович. Йорк поздно почувствовал беду. Когда он заметался в поисках отступления с Побережья, за ним уже следили. И генерал Сухович приехал сам, чтобы лично расстрелять Йорка. И он его расстрелял.
Генерал Сухович! Чем дальше, тем меньше он таится. Чем ближе к концу, тем чаще его видят. Он тут и там, он везде. Он бывал и на Острове, говорили — приехал для переговоров о мире. Но это был самый разгар стрельбы на Побережье, когда сам Президент Великодержавии поклялся уничтожить всех мятежников до единого! Какие тут могут быть переговоры… Пол, пароход этот не один, их и не десяток, а больше. Сколько — неизвестно точно. И все они никому не принадлежат, не числятся не в одном порту. Первые уже ушли. Какие-то только готовятся. Несколько стоят в устьях рек, подальше от стрельбы и
