Инициация в племени даяков происходит так: девушку запирают на год в белой хижине; она носит белую одежду и питается белой пищей. Потом через бамбуковую палочку она должна сосать кровь мужчины из вскрытой вены добровольца. Не всю кровь, конечно, мужчина-то чужой. И сразу всё, взрослая.
В соседних племенах точат зубы напильником, вдевают в нос кирпичи и прочий пирсинг, это не важно. Главное, после можно курить, целоваться и обсуждать какой Колька мерзавец, приходит пьяный, а Ленка ж страдает.
С открытием фабрики «Скороход» смысл других жестокостей отпал. На фабрике делают туфли. По силе ощущений, они равны году в склепе, камням в почках и ремнём по заду. Женщины в них взрослеют мгновенно, лишь надев. По словам социологов, даже рождение младенца весом 7 кг не считается больше трудностью. Потому что Скороход.
Одной девочке подарили такие, в детстве. Её снаряжали в первый класс. Банты, платье, гладиолусы, всё так серьёзно, будто следующая встреча с родителями состоится через пятьдесят лет. Её вытряхнули из сандалий и вставили в туфли. И она сразу почувствовала, детство кончилось.
— Ну как, нравится? — спросила мать ласковым голосом.
Туфли жали везде, даже в локтях. Это значило, внешний вид удался. Кто не знает, главный секрет женской красоты — чем хуже самочувствие, тем лучше выглядишь.
И повели учиться. Обувь была мучительно красива. Школа наоборот, попалась неудачная по цвету и форме, народ в ней противный и солнце светило по-дурацки. Девочку подвели к неприятной, почти саблезубой женщине. Сказали, это Нина Петровна. Завтра нужно будет её найти и впитать свет знаний. Девочка про себя решила, будет искать самое ужасное на вид, потому что её учитель — гомункулус.
А второго сентября ей вернули сандалии. Очень неожиданно. Девочка не подозревала, насколько привязалась к ним за лето. Почти до слёз. В этот день солнце светило лучше, дети выглядели ничего, школа оказалась даже со столовкой. Осталось найти существо пострашней, сказать «Здрасте, я Люба Богомолова». И заплакать.
Искала, искала, вроде все симпатичные. Наконец нашла. Так весь день и просидела рядом с гардеробщицей. Счастливая вся, в сандалях.
Теперь она выросла и вот вчера говорит:
— Пойдём гулять. У меня есть туфли, отличные, очень удобные, только ногу пластырем надо заклеить: здесь, здесь, и тут ещё, потолще. Конечно, всё равно натрут, но если гулять недолго, за неделю пройдёт.
При этом у неё есть ещё и НЕУДОБНЫЕ туфли. Она их надевает на свадьбы лучших подруг, чтоб не так за них радоваться.
Лев
Я не помню снов, или не вижу, смысл один. И вдруг врывается в мой сон Таня Б., в таких прозрачных штанах, какие забыть невозможно. Было видно по штанам, Таня мне снится с самыми серьёзными намерениями.
Мы не виделись пятнадцать лет. Раньше она была училкой в очках и в цыганской юбке. Но за годы разлуки похудела, изучила гимнастику и множество балетных прыжков. Очень мило с её стороны, я как раз не люблю эротических снов, где женщины большие и тяжёлые как памятник.
Стремительная Таня махала ногами, словно крыльями. Я подбадривал её отдельными кавалеристскими междометьями. Волнующий этот танец как бы звал бороться с условностями в сексе.
Ни один сонник не расшифровывает училок, машущих ногами. Про балет пишут отдельно, — «к изменам и ревности».
Я не верю снам и за это сонники пророчат мне всякие гадости.
А другие люди верят и жизнь их полна милых сюрпризов.
Например, знакомая рассказала, стоит ей во сне вступить в гамно, назавтра случается прибыль из настоящих денег. Это прекрасный способ богатеть, очень удобный. Но мне он не доступен, из-за недостатка веры. В тщетных попытках, я лишь растопчу чужие хорошие какашки.
Вот ещё, из достоверного:
Мелкие монеты снятся к слезам радости.
Драка видится к встрече с тем, с кем дерёшься. Встречу Монику Белуччи, накидаю по соплям, пожалуй.
Мыть полы — к путешествиям. Если кому всё обрыдло, то знайте.
Ещё та знакомая гадает на блюдце. Рассказывала удивительное. Например, дух Пушкина ужасный сквернослов, женщины от него краснеют и хихикают.
Наполеон капризный и подозрительный. А Бальмонт очень мутный, в его предсказаниях сплошь метафоры, без филологического диплома не понять, чего он там бормочет.
Говорит одной женщине: Серый князь занёс лиловый жезл, стране пушистых кроликов грозят позор и разорение. А у этой женщины дома тапочки с мордами кроликов. Она понеслась, думала пожар или воры. А там всего-навсего муж, драматический актёр Семёнов привёл с работы актрису Булочкину, обул её в тапки жены и ну делиться секретами актёрского мастерства. Эта женщина, Семёнова, прибежала и облегчённо рассмеялась. Дала актрисе Булочкиной по сопатке и тут же в страну пушистых кроликов вернулись мир и покой.
И кстати, вот отчего мне снилась Таня в прозрачных штанах. Вчера смотрел арабский танец из Щелкунчика, примерно триста раз. Там такие же брюки.
Лытдыбр курортника
По пляжам Паланги бегает голодный лебедь, щиплет отдыхающих. Однажды кто-то угостил его булочкой, лебедь хочет ещё. Но люди думают про погоду, про кризис и вулкан, а о лебедях не помнят. Меж тем, изнурённые голодом птицы нападают на прохожих. Им в организме не хватает булочек.
Я хотел сфотографировать пешеходный мост. Это знаменитый мост, мы читали о нём в путеводителе.
— Интересно, между чем и чем этот мост? — спросила меня моя личная жизнь, склонная к точным наукам.
— Душа моя — ответил я, пытаясь таким вступлением навести её на мысль об интимных отношениях — этот мост ведёт из Паланги в Палангу.
Я ужасно ошибался. Мост тянется от пляжа к середине моря, потом сворачивает в сторону Швеции и обрывается на полпути. Он символизирует мечту литовцев о лучшей доле.
Так вот, я фотографировал мост, внезапно подбежал лебедь и клюнул нас с фотоаппаратом в объектив. Этот волнующий миг запечатлён, можете посмотреть. Если вы журналист, вот вам подпись:
«Озверевшие птицы на пляжах Балтики».
Или так:
«Литовцы науськивают на латышей свою авиацию».
Вы не различаете Литву и Латвию, и правильно делаете. Паланга — та же Юрмала, только в детстве плохо кушала, поэтому не выросла. Та же хмарь, от которой аборигены бело-зелёные, как неспелые помидоры.
Гулять в Паланге можно по пляжу, в живописном смысле это сплошные виды на мост.
Ещё ботанический сад. Он запомнился мне по странному бульканью в желудке, следствию национального деликатеса «картофель, печёный в колбасной кожуре». Благодаря этому блюду, и сад, и его
