наведенное полем генератора, а конкистадор получил сильнейший электрический удар. Он потерял сознание, электроника роллера вышла из строя. Но вы об этом знаете. Для верности мы выстрелили в испанца из парализатора, а затем подхватили на лету, прежде чем он упал на землю. Тем временем грузовой корабль взял на борт поврежденный роллер и сразу же исчез оттуда. Все это в целом заняло меньше двух минут. Вероятно, нас заметили, но операция была скоротечной, а в сумятице сражения вряд ли кто-то хоть что-нибудь понял.
— Прекрасная работа, — сказал Эверард.
Он откинулся на спинку старого потертого кресла. Разговор происходил в его нью-йоркской квартире, напоминавшей музей. Над баром висели шлем и копья бронзового века, на полу была расстелена шкура белого медведя из Голландии эпохи викингов, всюду лежали разные вещицы, на которые случайные посетители могли просто не обратить внимания, но хозяину они напоминали о важных событиях.
В последней операции Эверард не участвовал. Зачем тратить подобным образом драгоценные часы жизни агента-оперативника? Опасности не было никакой, разве что Кастелар опередит патрульных и скроется. Но этому помешал электромагнитный генератор.
— Между прочим, — сказал хозяин, — ваша операция вошла в историю. — Он указал на том Прескотта, лежавший на краю стола. — Я как раз читал об этом. Испанские хроники описывают явление Пресвятой Девы над горящим холмом Виракоча — в том месте, где позднее был возведен собор. На поле боя явился также Святой Иаков, который своим видом вдохновлял сражающихся. Обычно подобные вещи воспринимаются как благочестивые легенды либо как результат галлюцинаций на почве истерических состояний, но… Кстати, как чувствует себя пленник?
— Приходит в себя после транквилизаторов, — ответил Наварро. — От его ожогов не останется и следа. Как с ним поступят?
— Все зависит от нескольких обстоятельств. — Эверард взял из пепельницы трубку и раскурил ее. — Прежде всего он должен рассказать нам о Стивене Тамберли. Вам известна его история?
— Да, — чуть нахмурившись, ответил Наварро. — К сожалению, от высокого напряжения, под которое попал роллер, пострадала молекулярная запись его перемещений в пространстве и времени. Провели предварительную проверку с помощью кирадекса — мы знали, что вы захотите об этом узнать, — но Кастелар не помнит ни времени, ни места, где оставил Тамберли. Сказал только, что это было несколько тысяч лет назад, недалеко от тихоокеанского побережья Южной Америки. Если бы он помнил точную дату, он наверняка рассказал бы нам все, но этого не произошло. Он даже не потрудился запомнить координаты.
Эверард вздохнул.
— Этого я и опасался. Бедная Ванда.
— Прошу прощения…
— Нет, это так… — Эверард глубоко затянулся, стараясь успокоиться. — Можете идти. Пройдитесь по городу, наберитесь положительных эмоций.
— Не хотите со мной прогуляться? — неуверенно спросил Наварро.
Эверард покачал головой.
— Я побуду здесь. Вряд ли Тамберли нашел способ выбраться оттуда самостоятельно. Если бы так случилось, то его вначале доставили бы для отчета на одну из наших баз. Расследование показало бы, что я имею к нему непосредственное отношение, так что меня поставили бы в известность. Но, естественно, чтобы все произошло именно так, нужно взяться за дело иначе. Возможно, меня скоро вызовут.
— Понятно. Спасибо и до свиданья.
Наварро ушел. Эверард поудобнее устроился в кресле. Понемногу начало смеркаться, но он не торопился включать свет. Ему хотелось просто остаться наедине со своими мыслями и надеждами.
18 августа 2930 года до Рождества Христова
В том месте, где река впадала в море, сгрудились глинобитные дома деревни. Сейчас на берегу лежали только два долбленых каноэ: в такой тихий день все рыбаки отправились на ловлю. Почти все женщины также ушли из деревни — возделывать небольшие участки земли на краю мангрового болота, где они выращивали тыкву, кабачки, картофель и хлопок. Над общинным очагом поднимался ленивый дымок; огонь в нем постоянно поддерживался кем-нибудь из стариков. Оставшиеся в деревне женщины и пожилые мужчины занимались различными домашними делами, а подростки приглядывали за малышами. Жители деревни носили короткие юбки из туго свитых волокон, дополняя одежду украшениями из раковин, зубов и птичьих перьев. Слышно было, как они смеялись и гомонили.
На пороге одного из домов, скрестив ноги, сидел Гончар. Сегодня он оставил свой круг, на котором лепил горшки и миски. Не пылала печь, в которой он их обжигал. Он отрешенно смотрел вдаль и молчал. Он часто вел себя подобным образом — с тех самых пор, как научился говорить на местном языке и начал делать удивительные вещи. Такое мастерство заслуживает уважения. Обычно Гончар был приветлив, но иногда на него находила странная задумчивость. Может быть, в это время он придумывал новую красивую вещь или же общался с духами. Конечно, он был совсем другим — высокий, с бледной кожей, со светлыми глазами и волосами, с бородой до самых глаз. Солнце обжигало его сильнее, чем местных жителей, и поэтому он носил накидку. Его жена сидела дома и растирала в ступке семена диких трав. Двое их детей спали.
Внезапно послышались крики. Вдали показались земледельцы, возвращавшиеся с полей. Люди, оставшиеся в деревне, поспешили к ним навстречу, желая узнать, что там случилось. Гончар поднялся на ноги и последовал за ними. Вдоль берега реки к деревне подходил незнакомый человек. Чужаки появлялись здесь довольно часто, главным образом торговцы. Однако этого человека прежде никто не видел. От жителей деревни он почти не отличался, разве что был мускулистее. А вот одежда у него была совсем другой. На бедре у незнакомца висела сумка, из которой выглядывало что-то блестящее.
Откуда он мог явиться? Если бы он пришел в долину пешком, охотники заметили бы его еще несколько дней назад… Незнакомец поздоровался — в ответ женщины испуганно завизжали. Старики жестами велели им отойти, а сами приветствовали пришельца, как подобает.
Тем временем подошел Гончар.
Тамберли и разведчик долго приглядывались друг к другу. «Он той же расы, что и местные», — решил первый. Странно, насколько спокойно он воспринял это открытие теперь, когда, по прошествии долгих лет, исполнилось его самое заветное желание. «Да, в самом деле. Лучше, чтобы ни у кого не возникало лишних вопросов, даже у простых людей каменного века. Как он собирается объяснить назначение висящего на бедре оружия?»
Разведчик кивнул.
— Я так и думал… — медленно произнес он на темпоральном языке. — Вы меня понимаете?
Тамберли на мгновение лишился дара речи. Но все же…
— Понимаю, — ответил он наконец. — Добро пожаловать. Вы тот, кого я ждал все последние… семь лет, если мне не изменяет память.
— Меня зовут Гильермо Сиснерос. Родился в тридцатом столетии, но работаю в универсариуме Халла.
«Да-да, к тому времени путешествия во времени были уже открыты и получили широкое распространение».
— А я Стивен Тамберли, родом из двадцатого века, полевой историк Патруля.
Сиснерос рассмеялся.
— Надо бы пожать друг другу руки.
Жители деревни наблюдали за ними, онемев от ужаса.
— Вы потерпели аварию? — Этот вопрос Сиснерос мог бы и не задавать.
— Да. Нужно доложить Патрулю. Доставьте меня на базу.
— Разумеется. Я спрятал темпороллер километрах в десяти вверх по течению. — Сиснерос на мгновение замялся. — Я намеревался выдать себя за странника, немного пожить у них и попытаться
