От пенья русалок, от тесных кают,
От ветров, что в борах над скитами поют,
И от того, что удача всегда
Почти то же самое, что беда.
И никогда
Не найти мне ключей
К тем, кто не видит Зеленых Лучей...
Ну а поморы и моряки —
Равно от истины далеки...
ТРИ ШАГА
ШАГ ПЕРВЫЙ
Всего-то: Новгород ночной,
Зубчатых стен оклад,
Дубы нагие за спиной,
И шлем Софии за стеной,
И весь пронизанный весной
Намокший, черный сад.
Пять букв неоновых «САДКО»
Струятся в пустоту...
Но — хруст песка под каблуком.
Глаза. Рука. И в горле ком.
И ветер. И — легко-легко
На волховском мосту.
И однажды — прорвав заколдованный круг —
через тридевять рук
На свидание кануть в пятнадцатый век, через тридевять рек...
Над песком ветерок пробегает, плащи теребя.
Тут балтийскому ветру с дождем не достать до тебя,
И меня не настигнет московский апрельский
предательский снег:
Мы — за тридевять рек!
Но в лицо мне, как черный салют,
За тобой обнаженные липы встают,
И еще оттененные гримом, слепящие выдумки прожекторов...
А за мной
Видишь, там, головешки угасших костров зарастают травой?
Слишком был настоящим мой мир,
Слишком сказочным — твой...
Но обоим, обоим сужден был нежданный побег
через тридевять рек...
И теперь у меня — только Волхов и ты. Посреди темноты —
Ничего... И ни зренье, ни слух не при чем:
Осязаньем живем!
И бесформен невидимой дремы уют,
И беззвучны копытца бегущих минут:
Укололи губу мне ресницы твои ... Напои!
Ведь на грани вчерашних и завтрашних дней —
осязанье верней!
И оно не предаст, как подпольщица-память, храня
Шопот всех голосов, что услышала ты до меня!
И оно не оглянется, не принесет в этот час
Очертанья и отблески всех для меня открывавшихся глаз!
Посреди темноты —
Осязанье одно разорвет заколдованный круг:
Только Волхов и ты,
А не тридевять рек и не тридевять рук!
Осязанье — оно отрицанье всего, что о чем-то ином...
Осязанье — оно не зовет сохранить ничего!
Осязаньем живем!
ШАГ ВТОРОЙ
Всего-то: серая Нева
Да узкие дворы.
Булыжник, чахлая трава,
Ступеньки лестниц — как слова.
Дверей старинные права —
И город — вне игры!
Чужой, едва знакомый дом,
И сдвинута на край
Подушка, смятая плечом,
И — низкий столик. И на нем
Светящийся глухим огнем
Стеклянно-рыжий чай.
И небу в окне не спится, и небо в окне томится,
И ни оно ни ты
Не знаете, чем разрешится
Настойчивость духоты.
Крыши еще сухие: ветер зубрит азы...
Смещаются мостовые в контрастном свете грозы!
Контрастный свет ожиданья:
Как сфинксы — дальние зданья и яблоки на столе,
И... что еще в этой мгле?
